На что только ни пойдешь ради любимого человека. Казалось, с ней Аарон прошел все существующие круги Ада, но и этого было недостаточно. Он не привык за всю свою жизнь столько отдавать и почти ничего не требовать взамен, а по-другому с ней было невозможно. Он перестал замечать, как начал превращаться в серость и терять себя. Потерять «себя» в его случае пусть хоть и не было чем-то ужасным, просто в итоге он перестал чувствовать что-либо вовсе и видеть смысл в дальнейшем существовании. Случилось это во время или после нее - он не сможет никому ответить, но какую-то значимую часть его она забрала с собой.

Спрятав руки в карман и съежившись от пронизывающего насквозь ледяного порыва ветра, мужчина выкурил третью сигарету, бросил бычок на землю, целенаправленно избегая мусорки, стоявшей в паре метрах и неспеша побрел внутрь. Он боялся поднять голову и встретиться взглядом с кем-то знакомым, знающим его и ее историю. Нет, не сейчас, он пока не готов говорить об этом без дрожи в голосе и с той уверенностью, с которой он хотел, чтобы его вновь видели окружающие.

Как там говорилось? «Мы выбираем не случайно друг друга... Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании.» Вот и он всю жизнь стремился найти ее. Не зная ни ее внешности, ни голоса, ни существует ли она вовсе. Все они были не те - два неудачных брака, четверо детей и пустота в сердце. Аарон не боялся прыгать в омут с головой, он жил на полную, но все время кого-то ждал. Когда очередная женщина оказывалась не той самой, он топил горе на дне бутылки, но продолжал идти дальше с гордо поднятой головой. Свое блядство он оправдывал тем, что еще ее не встретил и не хочет упустить ни единого шанса. То ли помешательство, то ли проблемы психологического характера так влияли на его поведение, но он всему находил оправдания и свято в них верил. Мужик, прекращай, тебе скоро 40, а ведешь себя как ребенок - слова, к которым, возможно, и стоило всегда прислушиваться, но они никак не отзывались в его сердце и Аарон был тверд в своем решении, хоть и оно, вполне вероятно, могло никуда его и не привести.
Он был успешным мужиком в самом расцвете сил, стабильная и прибыльная должность в адвокатской конторе, семья, жена, дети, вторая жена, еще одни дети. С последней женой, к слову, были самые долгие отношения и в некоторые моменты казалось, что это оно. Но как быстро это чувство вспыхивало, так же быстро и уходило в небытие. У него было прекрасное детство и яркий "эталон" семейной жизни в лице родителей, как все должно быть. Его зацикленность не давала ему увидеть полной картины, а излишняя самоуверенность и наваждение мешали выстраивать нормальные стабильные отношения. Чем быстрее он загорался, тем быстрее угасал, и проблему он видел не в себе, а в окружающем мире.
И только, наконец, встретив ее в зале суда на скамье подсудимых, он всячески старался ее игнорировать. Ну не может жизнь настолько над ним издеваться и в конце концов свести с преступницей, при первом взгляде на которую он испытал только жалость и желание поскорее выполнить свою работу и отмазать ее от тюрьмы, хоть она этого и заслуживала. Это не было похоже на предыдущие разы, не было любви с первого взгляда и не было никакого желания уложить ее на кровать. Он считал себя выше этого. Однако все развивалось медленно и неспешно, что в итоге привело его к обязательному посещению «Анонимных алкоголиков».

Каждый из присутствующих томно рассказывал свою историю, плавно переходя к слезам, соплям и истерикам, а после очередь двигалась по часовой, пока наконец не дошла и до Аарона. Это было его шестое собрание, шестая возможность рассказать о себе и попытаться отпустить ситуацию. Но он не чувствовал, что готов, он не чувствовал ничего. После каждого собрания он набухивался с некоторыми участниками и брел домой среди ночи и отсыпался до полудня.
Мистер Грейсон, готовы? - вкрадчиво спрашивает ведущая сего торжества и взгляд каждого устремляется на него. Аарон чувствует себя неуютно, откашливается и пытается начать. Голос подрагивает, левый глаз снова начинает отбивать чечетку и Аарону приходится зажмурить глаза, чтобы тик успокоился. Он поправляет капюшон на джинсовой куртке, откашливается и пытается начать. Мыслей нет, желания тоже.
Я не хочу здесь находится, это не секрет, - торопливо, но разборчиво начинает говорить мужчина. Его голос все такой же звонкий, как и прежде, но чувствуется неуверенность. - Шестой раз я здесь нахожусь и шесть раз я иду бухать после этих чертовых собраний, - его голос становится громче и злее, щеки заливаются румянцем, но в полутьме этого никто не видит. - Я знаю свою проблему и хочу от нее избавиться, но она как паразит живет во мне. И я говорю не об алкоголизме, а о ней. Как эти собрания помогут вычеркнуть из мыслей человека, который разрушил мою жизнь, но которого я люблю до сих пор? Я виноват в том, что случилось, - голос срывается и Аарон выжидает около минуты, чтобы сдержать накатывающие слезы и подавить ком в горле. Захотелось выйти и присосаться к бутылке крепкого солодового виски и скорее заснуть, но впервые он этого не сделал. Что ж, небольшая победа над собой. Он почувствовал чью-то костлявую руку на плече и повернулся в сторону того человека. Аарон видел его здесь впервые, но, кажется, его узнал: то ли бывший коллега, то ли кто-то из «верхов», а по итогу оба здесь с одинаковой проблемой. Может, пора начать решать ее?

Легкий ветерок коснулся щиколоток, заставляя их обладательницу проснуться. Рука ужасно болела из-за неудобной позы, а шею первые пару минут после пробуждения вообще было не повернуть. Александра боялась взглянуть на себя в зеркало, благо, там, где она проснулась, зеркал и не было. Кстати, где она проснулась? Уж не в кабинете ли отделения полиции? Вспомнив, что произошло накануне, к горлу подступила тошнота и замучила дикая жажда. Сколько она проспала? Который сейчас час?

– Хей, — подойдя к двери, она подергала за ручку, которая, конечно, не поддавалась. Уайт поняла, что кричать и кого-то звать бесполезно. Вместо этого она огляделась вокруг. Три стула в ряд, на которых она умудрилась проспать как минимум несколько часов, окно с решеткой, короткий плед, из-за которого и замерзли щиколотки (спасибо, хоть его дали), стол и вешалка на входе. Даже компьютера не было.

Пока Александра разглядывала какие-то заметки на столе, сзади кто-то кашлянул. Она поморщилась: слышала, что среди преступников нередко гуляет туберкулез, и на всякий случай прикрыла рот и нос рукой, прежде чем развернуться и подойти к двери. Вдруг кашляющий до нее общался как раз с таким преступником.

– Вы что-то хотели, мисс? — пока он говорит, Александра пытается понять, охранник это или кто-то из копов. Её же не успели перевезти прямо в тюрьму? Судя по кабинету, нет. “Джеймс Шепард, офицер”. Ну, не тюремный надсмотрщик, уже прекрасно.

– Да, воды, если можно, расческу, и где здесь можно умыться? — самая невинная улыбка, будто её слова для данной локации — самые обыденные. Да, отель не пятизвездочный, но ванная-то здесь хотя бы есть?

А вот мужчина почему-то не улыбался. Вместо этого он нахмурил брови и грубо схватил её запястья, надевая на них наручники. Холодный металл неприятно морозил руки, заставляя в очередной раз неприлично выругаться в адрес того парня, из-за которого она здесь оказалась. В следующий раз, если парень предложит покататься на его машине, стоит спрашивать у него документы на эту самую машину.

Александра привыкла к тому, что парни постоянно врут, чтобы заполучить её внимание или внимание её "подруг", как они их называют. Стереотипы о моделях, которые ведутся на бабки, слишком силен. Так и есть, но некоторые казанова считают, что одних лишь денег, иногда даже несуществующих, им хватит для того, чтобы заполучить красотку. Золотая молодёжь, сынки богатых родителей и мамкины инвесторы… уж сколько их упало в эту бездну отказов от мисс Уайт. Если некоторым ещё удавалось продлить диалог на пару часов, другие начинали с заведомо провальных комплиментов и фраз, выученных ещё десять лет назад, которые уже тогда не работали.

«Уж теперь меня точно отправят в тюрьму», — подумала Александра. И оказалась неправа.

— Воды я вам принесу, сидите тихо, у меня много работы. Вами займёмся вечером, — перспектива остаться в этой комнате без малейшей возможности чем-то себя занять пугала, и Александра резко выставила ногу в проход, не давая закрыть дверь.

– Офицер, не оставляйте меня здесь. Я не буду мешать, честно. Тут холодно и я видела таракана.

Лицо картинно морщится от описанной картины, пытаясь отобразить то ли отвращение, то ли вселенскую грусть. Едва слезы не катятся, но Алекс не настолько талантливая актриса. Но этого хватает, чтобы они вышли из этого кабинета и вошли в другой, более пригодный для работы. Здесь хотя бы был компьютер, часы, что немаловажно, и её сумка. Сумку ей забрать, наверняка, не дадут, телефон там тоже вряд ли есть. Они же ещё не звонили никому из её списка контактов? Даже если так, под контактом "папуля" у неё записан Антон, который все равно вряд ли будет её ругать, а под "мамасита" — соседка по квартире. И всё же, не хотелось, чтобы все узнали о том, что Александра — угонщица.

– Молчать и не произносить ни слова, – коп усаживает снова на твердый неудобный стул, провести на котором даже пару минут — пытка, но Уайт решила сделать вид, что это лишь реквизит на сложной фотосессии, клиент которой — просто идиот. От недовольных вздохов копа это не спасло, зато и попыток сменить место или побороться за свой комфорт тоже не было.

Александра действительно сидела тихо, звеня иногда наручниками. Как она умудрилась вчера, или, точнее, сегодня до рассвета в пути до участка с наручниками на руках смыть косметику – загадка, и сегодня она благодарила себя вчерашнюю за этот поступок. Время шло медленно, ей даже удалось подсчитать родинки на лице офицера, представить его жизнь вне участка в подробностях. Рисовались жена, дочь и две собаки. Одну, немецкую овчарку, завел он, а другую, маленькую и злую, наверняка, жена-домохозяка.

Часы пробили шесть. Уайт уже сочинила целый сценарий для фильма про этого парня, когда, наконец, начался допрос. Каждый вопрос был встречен закатыванием глаз, что, наверняка, раздражало офицера, но как иначе, если всё это, пусть и в слегка нетрезвом состоянии, она объясняла по дороге сюда? Конечно, это угон, но ведь неумышленный. Конечно, в нетрезвом состоянии машину водить нельзя, но ведь она раскаивается. Каталась без прав, но, черт возьми, почему столько вопросов-то? Одни и те же, к тому же, только перефразированные по-разному.

В конце концов, мистеру Шепарду это тоже надоело, и тот отошел за кофе, грозно зыркнув на неё, когда она попросила принести кофе и ей тоже. Едва он вышел, зашел второй коп. Хотя он был и не в форме, Александра сразу решила, что посторонние тут не появляются. “Ну, конечно, они все работают в паре, наверняка, сейчас будут играть в хорошего и плохого полицейского”, — пронеслось у нее в голове. Этот, получается, хороший. А раз хороший, Александре потребовалась секунда, чтобы ненавязчиво подкорректировать позу, выравнивая спину и слегка переставляя из-под стола ноги, и сменить выражение лица на более приветливое. Стоило хоть иногда пользоваться тем, что у людей, не слышавших об уходе за собой, называется “хорошая генетика”.

Шепард вернулся, и они с новеньким перебросились парой словечек. Второй коп был чуть менее занудлив, поэтому, когда тот чуть не ушел, она даже расстроилась.

– А виски есть? — Александра знала ответ наперед. В этом заведении имеет право пить только маленький офицер.

Уайт не изучала криминальную этику, но, хотя вопросы латиноса были повеселее, чем те, которые задавал Шепард, всё же, сочла их не очень уместными.

– Может, и отмазал бы, если бы существовал, — отвечает совершенно буднично. Наверное, у неё должна быть травма, но говорит она об этом, по крайней мере, совершенно спокойно. – Матери лучше не сообщать, я совершеннолетняя и сама могу нести за себя ответственность.

Отвечает, а сама глаза от латиноса не отводит, улыбается ему не слишком навязчиво. Вдруг поможет замять дело, раз с родителями не вариант. К тому же, судя по контексту, он явно спешил увести куда-то блондинчика. Александра пожалела, что вчера на вечеринку надела брюки-карго и креативный топ даже без декольте, а не юбку или платье. В таком случае она могла бы для верности приподнять подол, а теперь уже ничего не сделаешь, кроме передачи невербальных сигналов и просьб в космос. Учитывая, как редко парни правильно трактуют сигналы и намеки, шансов у нее было немного, но, вообще-то, от моделей все только и ждут сигналов да намеков, поэтому могут трактовать неправильно скорее их отсутствие. Впервые ей захотелось, чтобы парень перед ней оказался бабником. Оказался им и помог отмазаться от проблем с законом.