На то, чтобы разложить вещи по полочкам, цветам и типу ткани у Джулиет ушло практически два дня, она была тем еще чистоплюем, порой даже можно было сказать, что девушке пора бы обратиться к психологу с расстройством психики. Если ей грустно - она берется за уборку, если она злая - она берется за стирку. Её новая квартира была в основном в оттенках серого и белого, Нельсон предпочитала, что бы в её жилище было много света, как это было у родителей. К слову, впервые девушка начала проживать одна, да еще и в чужом городе. Вот уже как месяц она переехала в Сакраменто и вступила в новую должность, а тех, кого она могла бы назвать друзьями так и не нашлось. Даже тех, кого бы ей было приятно терпеть не было. Джулиет была очень сосредоточена на своей работе, ей хотелось показать результаты и не упасть в грязь лицом, утерев нос всем тем, кто говорил, что у неё ничего не выйдет. 

Идеально выглаженная белая рубашка и черные джинсы уже ждали Джулиет на стуле. Сегодня у неё важный день, когда к ним пришлют пару агентов из ФБР и Нельсон, как один из хорошо показавших себя, за столь короткое время, детективов приставят для помощи к одному из агентов. К кому именно девушка не знала, но очень надеялась, что к профессионалу, который хорошо знает свое дело. Встав за пятнадцать минут до того, как мелодия будильника разлетится по комнате, Джули включила местное радио и под звуки хитов принялась за готовку завтрака. Как всегда, с идеально уложенными волосами, пунктуальна и ответственная, Нельсон вышла из дому раньше, чтобы не опоздать на работу. Сегодня девушка шла по улочкам города пешком, что-то поломалось в машине и её эвакуировали с парковки прошлым вечером. Джи не поклонница общественного транспорта, поэтому прогулка была лучшим вариантом для неё, особенно тот факт, что по дороге можно забежать в любимую кофейню и взять латте без сахара. Девушка продавец уже запомнила Нельсон и с улыбкой переспросила верно ли она понимает её заказ. 

В отделении все только и шептались о каком-то парне из агентов, с которым очень трудно сработаться. Несмотря на немногословность, которая жила в Джи до этого утра, сегодня она приостановилась на стойке и пообщалась с коллегами. Ей было очень интересно послушать о предстоящем знакомстве, все-таки для неё это был новый, волнительный опыт. Все рассказывали о двух агентах, которые уже не впервые сотрудничают с полицией, некий Конор и Адам, о последнем, кстати, коллеги отзывались с опаской того, что никто не хотел бы быть приставленным к нему. Описывали практически как самого Сатану, уже тогда девушка с хорошо развитой чуечкой предполагала, что самый угрюмый и жесткий из агентов достанется ей. Удача на таких людей так и липла к ней, вспомнить хотя бы последнего коллегу, с которым она патрулировала улицы до того, как получила повышение. Он был выше Джулиет головы на три, грубее тона на два и мог убить преступника одним взглядом. Склок между ними не было (скорей всего из-за того, что они проработали только две недели), но Джулиет было абсолютно по барабану на него и его настроение, которого никогда не было. 

Когда два агента вошли в здание полиции, Джулиет как раз выходила из уборной, всматриваясь в спины двух мужчин. Как назло, один из них повернулся и окинув взглядом девушку подмигнул глазом, как раз дав немного себя осмотреть. Он был немного ниже второго мужчины, яркие голубые глаза, широкие брови и задорная улыбка. Он был больше похож на мужчину с обложки журнала, а не агента ФБР, который ловит преступников и может убить человека. Порой такие случаи в их практике бывают, Джули хорошо подготовилась, прочитав порядка трех источников о данной службе. И по иронии, Нельсон достался второй из агентов, хмурый широкоплечий мужчина с серыми глазами, вообще впервые взглянув на него Джи не смогла разглядеть в прищуренных глазах их цвет. Это потом, когда он сидел, напротив читая дело и его брови в удивлении вздернулись вверх, она смогла увидеть цвет, хотя это было не обязательно и вообще не важно. Такая уж привычка у неё, не зря говорят, что по глазам можно прочитать человека как открытую книгу. Только Долински был закрытым, огромным и неподъемным томом по анатомии. 

Самое страшное в этой ситуации, что Джулиет приходилось буквально по пятам следовать за агентом, ведь он был совсем не многословен и впервые в своей жизни, Джи с теплотой на душе вспомнила предыдущего напарника, у которого рот не закрывался. Было что-то такое в агенте, что делало его привлекательным и в другой обстановке, может быть, Джулиет и обратила бы даже на него внимание, но не в этой жизни. К романам на работе она относилась хреново, но говорить кому-то о том, что они в край ебанулись  ей не было, так что пора было бы обзавестись хотя бы одной знакомой на работе. Прошло уже пару дней с того момента, как Джуди всучили дело и педофиле и странного агента, который за все их время, проведенное в одном кабинете, проронил от силы пару слов. Что было у него на уме, можно было только догадываться. А сейчас все внимание девушки было приковано к делу, возможным зацепкам и уликам, ведь дело серьезное, которое касается детей. 

[float=left][/float] Этим утром перед работой Джулиет заскочила в спорт зал, где работал уже знакомый ей тренер - огромный темнокожий парень, который иногда боксировал с Джи и каждый раз удивлялся откуда в такой маленькой женщине столько навыков и энергии. В спортзале она сбрасывала всю негативную энергию с себя и лишний раз вспоминала всему, чему её учили на уроках бокса в студенческие времена. Женщиной детективом быть трудно, особенно, когда твой рост едва достигает 1,60, нужно быть постоянно в хорошей форме и тренировать свою реакцию. Этот рабочий день ничем не отличался от других, агент и детектив сидели в одном кабинете по разным концам стола. Тишину между ними разряжал только звук вентилятора, который явно не спасался с такой жарой в офисе, разориться на кондиционер, увы, отдел Сакраменто не мог. Время перевалило за шесть вечера, когда добрая половина отдела уходили на заслуженный отдых. Все внимание девушки было приковано к папке, в которой были фото, описание и её листок, на который она выписывала все, что было неприметно в деле и все, что привлекло её внимание. Ей нравилось разбирать дело по крупицам, чтобы потом собрать картину воедино. И даже то, что её напарник поднялся со своего места не заставило Джулиет поднять на него глаза, ничего нового она бы там не увидела, но, когда мужчина перегнулся через стол и свалил бумажки, которые принадлежали Нельсон, её глаза впились в физиономию Адама, который был через чур близко к ней. 

С чего вдруг, вы решили, что мне эта информация интересна? Мы раскроем дело и больше не увидим друг друга - когда мужчина медленно побрел в сторону выхода из Джулиет вырвалось то, что она не сказала при Адама - Надеюсь никогда

Весь следующий день Нельсон проездила по местам, где были найдены жертвы, чтобы обшарить каждый миллиметр. Она фотографировала все на свой смартфон и даже собрала пару улик, не существенных, но все-таки они могли дополнить картину. Её безумно раздражало, что пока у них не было ни одной улики, которая была бы действительно важна, ведь пока они сидят над делом, где-то ходит преступник и по опыту, обычно это самый добрый человек на земле. Когда она уже добралась до офиса было слишком поздно и Нельсон застала лишь пару офицеров, которые дежурили в части. Передав несколько новых найденных улик под роспись, девушка отправилась домой. Каждое её утро начиналось одинаково, это было своеобразным ритуалом Джи перед рабочим днем. Музыка, утренние танцы в ванной с зубной щеткой в зубах и латте по дороге на работу. 

Сегодня мистер “я знаю лучше всех” оказался на работе раньше, чем Нельсон. Коротко поздоровавшись, темноволосая заняла свое место, достав из стола свои записи. Сегодня в её планах было дополнить картину найденными уликами, может быть, станет ясно немного больше. Агент мрачным взглядом посмотрел на меня, когда я ставила кофе на стол и уткнулся обратно в экран компьютера. 

Простите, но Вам я кофе не принесла, вроде как не обязана. Вы видели уже новые улики или еще не доложили?

С остервенелой злостью я впечатываю свои кеды в придорожную пыль, несясь по району вдоль пустынной автодороги. С каждым шагом я отдаляюсь от того, с кем ещё несколько часов назад готова была провести всю свою жизнь, но сейчас мне хочется сплюнуть вкус его поцелуя с языка, как вкус дешевого пойла.
Ох, если бы это было так просто.
Ведь кисловатый привкус паленой водки жжет язык всю блядскую ночь, а ещё не остывшее тепло касаний Джона на моей коже тянет обратно, как растянувшаяся до предела резинка: тут либо порвется и с такой ебучей силой пизданет по спине, либо сожмется обратно и пизданет вас двоих друг о друга.
Кажется, второе.
Потому что спустя минут пять я слышу знакомый рев мотора. И плотину во мне прорывает от понимания, что снова не смогла свалить.
Я всё ещё иду вперёд, через силу ускоряя шаг, свист тормозных колодок смешивается для меня со свистом хлынувшей из глаз воды.
Я шмыгаю носом, поправляю сумку на плече и в то же мгновение ощущаю, как в локоть цепляется что-то горячее и влажное. Дергаю рукой, чтобы освободиться, но хватка мертвая - и я, совершенно опустошенная, таки заставляюсь себя поддаться, остановившись.
Снова проиграла.
Джон взрывается тотчас. Орёт. 
Вполне ожидаемо.
Я позволяю ему выкричаться, выпустить пар. Пропускаю брызгающую злость сквозь себя. Отстраняюсь. Чувствую боль, сожаление, горечь. Чувствую беспомощность. Пялюсь глазами в сырую землю - взгляд поднимать боюсь, потому что видеть Джона таким - выше моих сил. И вообще вся эта ситуация - выше моих сил.
Я больше не могу убегать, возвращаясь. Джон прав - если хочу уйти, надо просто сказать. 
Делаю вдох.
Я хочу, хочу, хочу...
Проговариваю про себя, как мантру. Вот прямо сейчас и скажу. И плевать, как доберусь домой - возьму билет на автобус. Главное - уйти. Я же хочу...
Хочу ли?
Могу ли?
Поднимаю глаза.
И понимаю, что проиграла опять.
Потому что  н е  м о г у.
Я не могу уйти.
И осознание этой простой истины прокалывает мозг таким болезненным импульсом, что лицо на мгновение искривляется в пугающей гримасе, заставляя Джона наконец-то заткнуться.
- Я не крыса, - выдыхаю шумно, когда пульсирующая вокруг тишина начинает давить на уши.
Взглядом в это же время жадно блуждаю по знакомому лицу в попытке выискать там ещё хоть что-то родное и любимое. 
И с ужасом осознаю, что ничего не изменилось.
Это всё ещё мой Джон, мужчина - с которым я провела самые насыщенные несколько месяцев из четверти прожитого мною века. Мужчина, который выжег во мне всё живое, а потом посеял в моём сердце не испытываемое доселе чувство. 
Мужчина, от которого избавиться - вся равно, что избавиться от себя. Не получится безболезненно, без потерь. Потому что избавиться от него - уже ощущается, как самая большая потеря в моей жизни.
И я вздыхаю.
Осознание, что Джон пробрался в подкорку мозга, как самый злоебучий наркотик - одновременно пугает и успокаивает. Пугает своей безысходностью и настолько уязвимой вовлеченностью в другого человека, что скулы сводит от жгучего нарратива. Успокаивает той же безысходностью, потому что бежать нет смысла. Нам придётся быть вместе, пока не сдохнем, потому что порознь мы сдохнем ещё быстрее.
Вот, что я ощущаю в тот самый момент, когда наши взгляды пересекаются.
Вот, что впечатывается разрядом нервного импульса в корку сознания.
Вот, на что я себя обрекаю и чем вознаграждаю одновременно.
Вот, вот, вот...
- Давай уедем отсюда? - вот.
Мой голос звучит тихо, неуверенно. Джон всё ещё находится слишком близко ко мне - пугающе близко, и я буквально чувствую, как его дыхание вплетается мне в кожу. Наконец-то нахожу в себе силы окинуть его взглядом и замечаю разбитый нос и окровавленную руку. - Нужна аптечка... - изрекаю задумчиво, но продолжаю стоять, не отрывая взгляд от лица напротив. - У меня должна быть в сумке, - ещё одна неуверенная фраза, будто пробую на прочность последний весенний лёд - когда уже треснет, чтобы поглотить нас непроглядной глубиной пугающей безысходности.
Но пока не трескает.
И я позволяю себе поднять руку, чтобы осторожно провести пальцами по раскрасневшемуся мужскому лицу.
- Ты идиот... - качаю головой всё ещё серьёзно.
Но с каждым новым движением тепло возвращается к подушечкам моих пальцев.
И каждое новое касание становится похожим на все предыдущие - наполненные нежностью и каким-то животным безумием одновременно.
- Мне было очень страшно, - видеть Джона в такой ослепляющей пугающей ярости, сбегать от него, сбивая пятки, убеждать себя, что сбегаю навсегда, и снова к нему возвращаться, уговаривая себя, что в последний раз, хоть и понимать, что это откровенная ложь. 
Но я не ничего этого не уточняю, пытаясь глазами высказать всё то, на что не хватает слов.
И, кажется, Джон понимает.
Он сам всё прекрасно понимает. Как всегда. Понимает и принимает. 
Потому что это Джон.
И это я.
И это мы - как незыблемая константа в этом мятежном мире.