В ПОИСКАХ НАПАРНИКА
Hong Jonghyun ✴ actor  (можно изменить, главное - возраст 30+)

---

Очередная попытка найти напарника.
Думаю, ты хороший полицейский и так же, как и я, страдаешь от бесконечной коррупции и в участке, и за его пределами, так что будешь рад новому клоуну на горизонте в виде меня. В моём лице найдёшь хорошего напарника и верного друга, с которым не страшно в любую авантюру. Да, я ищу банальных здоровых рабочих отношений и возможности поиграть в догонялки с преступниками.
Я недавно переехал в Сеул, перевёлся в один из местных полицейских участков и сейчас осваиваюсь на новом месте, так что никого не знаю, учусь жить заново, так сказать.

Вся биография, личная жизнь и прочее - на твоё усмотрение. Просто работай вместе со мной, а за пределами участка можешь строить свою собственную игру, вообще не запрещаю, даже поощряю. Возможно, ты не такой уж и честный и невинный, каким хочешь казаться в участке. Давай выясним это)

---

О себе: посты пишу по-классике, флудить - флужу, постоянно участвую в каких-то конкурсах, на контакт иду, телегу выдам. Приходи - договоримся.

В ПОИСКАХ [ ПОТЕРЯННОГО БРАТА ]
wang haoxuan ✴ actor

сверхзадача у белого кролика – просто бежать меж роз
никогда не теряя голову, траекторию
или ось
©

---

ты вошёл в мой подземный город, в мой лабиринт
посмотри, как горят кристаллы
блестит пирит

у тебя была причина для переезда в сеул.
решение деловых вопросов с заказчиками, проведение переговоров, проверка филиалов, открытых компанией, которой владеют наши родители и о которых я практически ничего и не знаю. я и тебя, если честно, не знаю, но предполагаю, что быть может ты - тот самый архитектор, который проектирует здания. поддерживаешь репутацию семьи. поднимаешься выше. выпрямляешься во весь рост. ты знаешь цену деньгам, а я умею только копить на мечту. и мечты у нас с тобой абсолютно разные, потому что тебя воспитывали иначе. ты уже взрослый, а я застряла в своём собственном мире, в котором важны яркие звёзды, что горят в ночном небе и то, какая карта выпадет в этот раз.
как давно ты переехал? твоё дело, потому что ты мог приехать как недавно, так и уже несколько лет назад. ты чем-то похож на серкана болата из того заезженного фильма, где эда элдыз проклинает всеми возможными словами за испорченную жизнь, но я - не эда. я тебя не знаю, по каким причинам могла бы проклинать. просто потому что я не знаю.
поэтому наша встреча практически судьбоносна или быть может абсолютно случайна. мы можем использовать наручники на подобии того самого турецкого сериала, но только для того, чтобы знакомство получилось успешным.
п е р е р е з а й.

под магнитными берцами хрустко пружинит фталь
ты совсем обезвожен, мой странник
до дна устал

в родительском сейфе среди бумаг потрёпанное письмо из какой-то деревни. ты не относишься к этому серьёзно. ты относишься к этому  н и к а к, читая слога выведенные до боли знакомым почерком. просто потому что информация о том, что ты остался здесь, а наша мать отдала твою сестру в детский дом - лишь простая информация.
не затираешь.
ты устал нести крест один. и не важна сама причина, сколько важен вопрос поиска родственника, который быть может потерян в той стране, где ты столь упорно пытаешься руководить силой заработанной за эти годы.
ты знаешь, что гадалки обманывают? прочитаю по твоей ладони вопрос, который ты не озвучишь вслух. перескажу твои мысли по собственным предположениям, пытаясь заработать доверие. на реализацию моей мечты не хватает денег и пространства. на реализацию твоей - времени? знаешь, белому кролику и деловым людям всегда не хватает времени.
поговорим о проблемах?
поговорим о твоей усталости нести бремя уже столько лет?
давай, поговорим?

но насколько бы долго ты ни дышал, ни шептал, ни пел
никогда не найти тебе мою вечную
колыбель

давай, по подсказкам искать твою сестру?
давай, я помогу тебе найти меня, а ты поможешь мне достигнуть моей мечты?
давай, ты не сразу об этом узнаешь? пусть это будет приключение. через изумрудный город без тотошки и возможных иных преступлений, где ты явно захочешь вложить в мою голову мозги?
давай, ты попробуешь? давай, у тебя однажды получится этого добиться?
вот только нужна ли тебе ТАКАЯ сестра?

---

- по внешности я рассматривала oh sehun или вышеназванную. определяйся сам, но нам нужен китаец;
- вводная информация может быть дополнена надумана тобой да и в целом вся информация;
- мне просто хочется иметь старшего брата и об этом когда-нибудь узнать.
- давай, ты придёшь? давай?

Пока Мираак говорит, окружающий их План чуточку сдвигается так чтобы Принцу было удобней работать с алхимическим столом. Под звучание голоса, что чужд этому миру, Хермеус склоняется над склянками и ретортами. Эта встреча подходит к концу — он это знает, видел в Свитке, видел когда-то в собственном Сердце, что надежно скрыто и укрыто на самом видном месте. Однако, прежде чем время истает до самого конца у них есть последние крохи его. Мираак, в своих амбициях, не боится идти по головам, предавать и заключать союзы. И Принцу даже интересно как именно смертный исполнит первую просьбу Демона Знаний. То что исполнит — ясно и так, интрига в том лишь как.

Сказка горчит не хуже паслёна — такая же ядовитая в ней мертвая вероятность. Что ж и она сгодится... В чуть дрожащем мареве иного спектра восприятия мира, Хермеус вытаскивает этого живого мертвеца из слов Мираака и в мире материальном подает сам себе — черное щупальце, косится на смертного своим единственным глазом, но послушно кладет мертвую вероятность прямо в руку Принца. Щепоть мертвой вероятности, две — чужих амбиций,  четыре — тщательно перетертые знания. Руки Принца замирают, когда рассказ внезапно прекращается.

Хермеус в смертном теле — больше человек, чем даэдра. Его знания, умения и навыки тесно сплетаются с тем что сохранилось от когда-то так порадовавшего его бретонского мальчишки. Эта книга была самой сложной для сохранения — она умирала от скверной болезни. Многие бесценные моменты и знания были утеряны. До Морвена Хермеус никогда не смотрел в сторону тайн Адамантовой Башни. Но после — заинтересовался. Итог — закономерен.

— Продолжай, пожалуйста, — не приказ — просьба. У Хермеуса вообще не ладится с приказами. Обычно он просто исподволь подводит кого-то к тому, чтобы было так как надо ему. Знания — хрупки в сути своей, вероятности — хищны. Если слишком давить — ничего не получится получить, а злодейки попируют. За это Хермеус любит свой человеческий аспект — он умеет договариваться, используя все что дает ему весь Принц. Или же лучше сказать что это Принц умеет договариваться, используя все что дает ему этот аспект? Единственно верного ответа — нет. И не может быть.

Руки снова начинают двигаться над столом, а ингредиенты снова вкладываются в руку черными щупальцами, которые то и дело косятся на Мираака своими глазами. Последняя часть этого скромного зелья — истошно вопящая вероятность. В смертном восприятии — она просто пищит, некрасиво, ужасно тонко, но терпимо. В восприятии же Принца, она истошно орет так что хочется как можно быстрее ей свернуть шею. Раздражающий звук. Но она должна попасть в ступу еще живой, и еще живой должна быть раздавлена. Люди называют это удачей. Все тщательно смешивается, прогревается в реторте, и оседает в двухрожковой колбе с круглым дном.

Средству нужна капелька времени чтобы настоятся и Хермеус немного подкидывает его в огонь горелки под двухрожковой колбой. Времени всегда мало, тратить его так — несколько расточительно. Но Принц прекрасно знает что сейчас — можно. И нужно. Мираак — это его способ забрать один очень старый долг. Давнюю плату за оказанные милость и услугу. Многие почему-то думают что Демон Знаний забыл про них и радуются, что смогли так ловко обвести даэдра вокруг пальца. Однако, никто из них не думает что для всего есть нужный момент. И когда он настанет — Принц получит свое.

Ты похожа на супермодель, типа Кейт Мосс. Такая ты красивая. Ты красивая, как две супермодели. Или ебаная армия супермоделей. Пехотный их полк. Ее фотки раньше постоянно печатали в "Сан", и он тупил в ее лицо, стоя в очереди у индуса на углу (стойка с прессой стояла на кассе). Кейт Мосс стала ассоциироваться у него с этим блаженным моментом, когда он находил наконец в себе силы выйти за сигаретами. Ламберт энд Батлер и лицо Кейт Мосс. Отличный понедельник. Ламберт энд Батлер и лицо Кейт Мосс. Отличный вторник. Как жизнь, как сам? – отлично, у меня всегда все отлично. Ламберт энд Батлер и лицо Кейт Мосс. Отличная среда. Она ебнутая кокаинистка, она висит вниз головой из окна гостиничного номера. У нее волосы цвета хуй знает чего. Все его девчата были брюнетками, так случилось. Ламберт энд Батлер и лицо Кейт Мосс. Отличный четверг. Волосы цвета серебряного Ламберт энд Батлер. Волосы цвета одной, двух, трех, четырех склянок, которые стоят сегодня в холодильнике вместо молока, "им нужен температурный режим", "если ты настолько тупой, что можешь перепутать бутылки, то, может, тебе и полезно будет напиться растворителя". Он пытается вспомнить, как выглядит лицо Кейт Мосс, и не может, он восстанавливает Кейт Мосс через память рук. Тонкая кожа, натянутая на скулах. Полный горячий рот. Пиздец, ты похожа на супермодель. Ты сама не вырубаешь, как ты похожа на супермодель, ты даже представить себе не можешь. А я могу.
Ламберт энд Батлер – реально хуевые сигареты, но он как-то привык их курить. Нет газеты хуже, чем "Сан". Индус постоянно наебывал его со сдачей. Но он был каким-то счастливым что ли в эти тридцать секунд первых за день затяжек. Как будто это из его окна висит Кейт Мосс и ждет его там, в Шордиче, и полный горячий рот ее призывно раскрыт только для того, чтобы он вставил в него свою недокуренную сижку.
Он ловит ее за запястье наконец и целует тыльную сторону ладони, как дамам целуют руки при встрече.
Отличная пятница.
Суббота вообще заебись.
Что уж говорить о воскресении.
– Типа Кейт Мосс, – и отбирает у нее косой, трется лицом об живот. – Такая ты охуенная. Не вникай.

Кровать глубока, как глубока среднестатистическая английская ванна. Он тяжелый. Он самый тяжелый человек на свете. В полудреме он чувствует ее мягкие касания, так ткани мажут по лицу, когда в магазине заходишь в стойку с одеждой. Шершавый отрез парчи, острым краем по губам. Шелк как теплой водой в лицо. Хлопок – это пододеяльник, когда накрываешься одеялом с головой. Джинса вроде той, что осталась брошенной на полу, в ее складках прячется жемчуг и другие сокровища. Креп. Органза. Шерсть. Кружево ажурное – ребра голые и трогательные. Ее рука его пеленает, кровать проминается, в этой комнате не осталось ничего фундаментального, ничего надежного, ничего твердого. Зыбучие пески. Швейная мастерская. Чей-то неосторожно открытый будуар. Она повсюду здесь, мадам Ливия. Бесшовное белье на ней и под ним, ни единой строчки на два тела, кроме его зашитой когда-то брови.
Капрон самый легкий как на девчачьих колготках, рвется с треском и расходится, как вскрытая кожа. Швов не будет. Пускай заживает само. Винил дешманский как с кинки-пати – это его веки на ощупь, со стороны не видно, но на самом деле они тоже в ожогах. В тебе костюмерная театральная, чей-то тайный непристойный гардероб, альков, спрятанный от чужих глаз за шторой. Плечо немеет от неподвижности, в нем целая горсть швейных игл. Он поворачивается нехотя, на долю такта или в чем еще можно измерить движение. На долю доли миллиметра. – Еще. Ты пока не в курсе. Просто хочу, чтоб ты знала. Ты не в курсе о том, какой я тупой, Ливия, – зачем-то говорит он своим сонным, реально тупым голосом. – Есть один фильм. Старый, немецкий. Там весь мир сделан из такого черного задника. Как в театре. А в... – он жмурится и оглушительно зевает в ладонь. – А все остальное нарисовано на нем мелом. Дома. Касса в банке. Двери. Лампы. Христа распинают, а крест нарисованный. У смерти тоже лицо из мела. Мой любимый фильм. Я однажды взял бутылку жидкости для прочистки труб и вылил ее себе в лицо. Такая история.
Потом он поднимает свое ничего не выражающее лицо и целует ее снова. Сквозь батист и сквозь сетку. Сквозь кашемир и сквозь велюр. Пачкает своим мелом ее холеный бархат. Ему не нужно прощупывать путь до ее рта руками, этот легкий подъем головы сразу стал машинален, как машинально ты выбрасываешь руку с кровати в своей царской, Ливия, спальне, и вслепую находишь на прикроватной тумбочке телефон, как машинально по утрам ты тянешься к своей изящной, Ливия, чашке на полке в кухне. Он, может, и всегда был машинален, заложен в его мышечную программу. Он просто не вырубал: думал, просто в потолок посмотреть захотелось.

Он тонет дальше. Тонет глубже. В кровати, в тканях, в ней и в ворованных у нее снах. Такое ленивое сообщение мысли по кругу, от одного виска к другому, так тают от внутреннего лихорадочного жара чужие серебряные звезды. В чьем-то из снов это серебро пачкает бесконечные ткани как кровь. В детстве он заебывал мамку этими носовыми кровотечениями, каждое утро она приходила к нему в спальню и с каменным лицом собирала еще пахнущие стиркой простыни, чтобы снова залить их хлоркой в большом сером тазу. Это серебро пускай останется на месте. Я химию как-то не очень.
Он курил Ламберт энд Батлер и смотрел на лицо Кейт Мосс через рябую витрину, а кровь капала и капала на сигаретный фильтр, он привычно утирал ее с лица рукавом толстовки. Может, это из-за анемии. Может, какая-нибудь очередная аллергия. Ты похож на труп, Гершвин. Давай съездим к морю? – однажды они поехали в Олдборо на выходные, было пиздец как холодно, мама надела его анорак и была похожа на школьницу-наркоманку, у него от ветра лицо покрылось мелкими красными точками. Загореть не удалось. Рекреация не удалась тоже. В комнате в маленьком Б&Б, пока мама была в душе, он накрылся всем, что смог найти. Два шерстяных одеяла, четыре пододеяльника, три простыни, одно большое и два маленьких полотенца. Это было тяжело и тепло, и пружинная кровать проминалась над ним точно так же, Северное море там, на побережьи, в своем льду и мелкой снежной крошке было цвета его глаз прямо сейчас, а если бы льда и снега не было – было бы цвета его глаз тогда. Я с тобой как тогда. Я с тобой как всегда, но как будто все видно, ты все видишь тоже, мне ничего не надо объяснять. Никакого насилия. Никаких вторжений. Никакого террора. Сегодня я простужусь, но через неделю приду в норму. Вчера все было в крови, но завтра все будет чисто. В понедельник – у индуса в очереди, Кейт Мосс стабильно творит хуйню, Ламберт энд Батлер, все четко, отличный понедельник. Если замерзну, пусти к себе, у тебя есть чем укрыться. Если замерзнешь, приходи: крови мало, но она пока не остыла.
Из-за глухого заслона стены слышится тонкий женский визг, потом – взрыв хохота и гулкий хлопок балконной двери. Он снова зевает, коротко отвернув лицо в сторону, и трет лицо ладонью:
– Когда ты проснешься, я буду здесь. Завтра тоже. И послезавтра. Я здесь почти навсегда. Оставайся со мной.

В ПОИСКАХ [ БРОманса ]
lee sanghyeok { riwoo } ✴ boynextdoor

// когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина
и черный кабинет, и ждет в стволе патрон
так тихо, что я слышу, как идет на глубине вагон метро

---

мы познакомились в сети. в одной игре. ты - загадка. носишь кучу масок. твой ник риу. хотел быть киберспортсменом? музыкантом? о, ты кажется живешь на планете несбыточных мечт или наоборот все твои желания сбываются. воришка. ты настолько бедный, что воруешь? или желаешь почувствовать адреналин, потому что твои родители богачи? ты мне рассказывал много всяких историй. обманывал. но мне нравится с тобой общаться, я показываю тебе свои стихи. я тебе одно посвятил и ты сказал "вау, такое легко спеть!". а ты правда можешь спеть? есть в тебе искра. ты предложил мне проходить квесты. это якобы крутая тема. надо выполнять задания "сфоткать в автобусе старушку", "обнять незнакомца", "подарить ребенку леденец в вагоне метро". квесты - вызов. хвастаешься, что можешь всё. ты пробегал перед идущем поездом. безумец. прыгал с парашютом. обожаешь риск. нервы пощекотать и меня за собой тянешь. мы встретились на крыше высотки. ты показывал свои шрамы, а еще ты пытался зачем-то пройти собеседование вместе со мной, но взяли на работу меня. потом ты сказал, что это скучно. ты зовешь меня развлекаться и каждое твое развлечение становится опаснее. ставки повышаются.

---

давай в квесты на выживание // тут можно немного сталкерство с твоей стороны отыграть, если есть желание // хочется немножко хоррора и экшена // движуху хочу, чтобы не играть скучные чаепития // веселье и юмор приветствуются // посты желательно в пределах 3к - 5к или быть готовым, что я пишу такие // приходи, а? будет весело, буду тебя любить // мы можем и в отношения не только дружеские упасть, готов любые варианты рассматривать, но предупреждаю, что у меня есть сестра, которую я тоже люблю.

- Как я выгляжу?
- Как идиот.

Сигурд фыркнул и отмахнулся, но от Эйвор не укрылось, что её слова его задели. Наверняка задели. Кольчуга и кожа шли ему больше, чем вышитая белая рубаха, а с цветами в распущенных и вычесанных волосах он был больше похож на девчонку, чем на воина. Всё утро он провёл в бане, а потом - её никто об этом не просил, но Гудрун была занята, а на Дага с Вили надежды мало, - Эйвор долго-долго расчесывала его медные колтуны в попытке сделать его похожим на какого-никакого жениха. Сама не потрудилась собственные свалявшиеся косы со вчерашнего вечера переделать, и на свадьбу собиралась идти как есть, в своих домашних портах и старой сигурдовой рубахе, но над ним корпела с гребнем битый час.

- Дай сюда, - сжалилась она и соскользнула с краешка стола, на котором сидела до этого и лениво жевала кислое яблоко. Цветы сидели у него в волосах кривовато, и лучше бы сплести венок, как положено, но венки у Эйвор получаются ещё уродливей, чем причёски, поэтому она заплела ему пару тонких кос и связала их на затылке, воткнув в них незабудок, колокольчиков и каких-то красивых маленьких белых цветков, названия которых Эйвор не знала. Только сейчас она сообразила, что стебельки нужно протянуть пониже, поглубже в косы, чтобы цветы сели, как надо.

Она ничего в этом не понимала. Цветы в блестящих волосах как-то не вязались у неё с мужской красотой. Он и вправду выглядел глупо, в этой белой рубахе, с этими дурацкими цветами. То ли дело тот день, когда он вернулся из своего первого настоящего, взрослого набега. У него только-только настоящие усы выросли, а кровь с них уже с трудом сходила. И огонь в глазах такой... Животный.

Эйвор со знанием дела дергала цветы туда-сюда и укладывала пряди вокруг его лица, догадываясь, что делает только хуже, но никак не могла остановиться. Воздух в хижине щедро напитался их волнением, и, должно быть, они оба мало чего соображали в ту минуту. Потом что-то внутри Эйвор тихо прошептало: хватит, и она ощутила, как истерично бьётся сердце в её груди.

Она послюнявила большой палец и стёрла пятно сажи с его щеки.

- Ну вот, - сухо сказала она. - Жених.
Вид у неё был такой, будто она собирается на погребальный костёр смотреть, а не на свадебные гуляния, но она об этом не догадывалась.

- Ты в этом пойдёшь? - только и сказал Сигурд, окинув её недовольным взглядом с головы до ног.
- Ну да. А что? Ты Дага видел? Я ничуть не хуже выгляжу.
- Не валяй дурака. Ты моя сестра, а не деревенская пьяница. Могла бы и платье найти.
- А что не так с моими портами? - нахмурилась Эйвор, сделав шаг назад. - В них удобно плясать будет. Я собираюсь сегодня все ноги истоптать, знаешь ли. Не каждый день брат женится.

Девушки её возраста на подобные гуляния надевали красивые шерстяные сарафаны с тяжелыми красивыми пряжками, кто побогаче - с меховыми накидками на плечах. Они плели себе красивые пышные венки, а в самый разгар праздника сбрасывали меха и оставляли легкие светлые сорочки, в которых и плясать удобно, и не жарко от мёда и танцев. Только на Эйвор любые платья как парусина. Да и не нужно ей это.

- Опять вредничаешь. Трудно что ли?..
- Да чего прицепился ко мне?!

Она выпалила это и тут же отвернулась. Половица скрипнула у неё за спиной, и она услышала, как тяжело Сигурд вздохнул, тяжело и судорожно. Он волнуется так, что едва на ногах стоит. Он будто бы ждёт, что она что-то скажет, а она только и может, что кровавый заусенец на пальце ковырять.

А что тут скажешь? "Не женись"? Это с какой такой радости-то? Он не так поймёт, засмеёт её ещё. Назовёт девкой сопливой и весь пир смотреть на неё не будет. Потом объясняй ему ещё, что она имела в виду...
У него теперь жена будет. Он женится на этой Рандви, поселит её в своём доме, будет с ней вечерами сидеть, будет перед ней отчитываться, куда ходил, что делал и с кем, будет трещать о ней без умолку (как Вили - увьётся за какой-нибудь дурой и трындит о ней не переставая, как умом тронутый), и кончится их прежняя жизнь. Он, может быть, всё также будет брать Эйвор с собой в горы и рассказывать истории про звёзды, будет драться с ней на топорах и готовить к её первому набегу, который всё-никак-не-настанет, только всегда между ними теперь будет пропасть полыхающая. На одной стороне - она, сопливая девка, которая всё никак от старшего брата оторваться не может и как жеребёнок на тоненьких ногах едва-едва может сделать пару шагов в этом мире без него, а на другой стороне - он, уже совсем взрослый, уже мужчина, с женой, в набеги ходивши, всё такое. Да ему теперь просто позорно будет с ней водиться. Мала всё ещё, и всегда теперь будет мала, как бы широко ни раздались её плечи и какими сильными ни становились бы руки.

Сигурд молча ушёл, и Эйвор страшно захотелось что-нибудь пнуть.

Рандви эта вроде не дура. Проще было бы, будь она дура, конечно. Эйвор видела её несколько раз, когда родня привозила её к Сигурду на смотрины, чтобы жених с невестой друг на друга хоть посмотреть успели перед свадьбой. Друзья хлопали Сигурда по плечам и наперебой трещали, как ему повезло с будущей женой, и тогда Эйвор всегда находила предлог слинять куда-нибудь побыстрее, чтобы не видеть этого всего. Но иногда, оставаясь наедине с самой собой, она будто бы специально впускала в голову эти мысли, перебирала их в уме, будто ярлскона - свои лучшие украшения:

Они действительно красивая пара. Он выше её на две головы, оба с волосами цвета меди.
Она - тонкая и мягкая рядом с ним, как будто речка вьётся у подножия молодой скалы.
У него - нос в светлых веснушках, а у неё румяные, как яблочки, щёки. Она, наверное, смеётся красиво и умеет говорить тихо так, чтобы голос не хрипел.
Она, наверное, до одури ему нравится. Он просто слишком сильно пытается казаться серьёзным, оттого и не показывает. Как ещё?..

Ну а ты-то тут причём?

Эйвор встала на то место, где пару минут назад стоял Сигурд, и заглянула в мутное зеркало. Плечи почти как у него. Косы свалявшиеся, рубаха старая, висок сбрит, потому что шрам на полголовы и волосы нормально не растут.
Да причём тут она...

Она выскочила из хижины на улицу, где воздух пах молодой весной и местами лежал талый снег. Форнбург переливался всеми цветами радуги, сам весь украшенный цветами и лентами, как невеста - ну ещё бы, сын ярла женится. Работы в деревне сейчас больше, чем перед ярмаркой на Йоль, и Эйвор знает наверняка, что где-то да пригодится, только на душе у неё так паршиво, что работать она себя сегодня ни в жисть не заставит.

- Стоять! - она в пару прыжков преодолела свежую лужу и прыгнула на торопящегося куда-то Вили, уронив тяжелую руку ему на плечи. - Мы с тобой... идём искать мёд. Цыц! - палец с кровавым заусенцем лёг ему на губы, чтоб не возражал. - За мной.

Вили-Вили. Хемминг, когда видит их вдвоём, ведёт себя так, будто Эйвор уже пообещали его сыну в жёны, а она потому только не выступает, что Хемминг ей почти как Стюрбёрн - то есть, почти как отец. И она бы скорее в платье бы сегодня нарядилась, чем согласилась бы за Вили замуж пойти, но, в целом, он весёлый малый. Кого ещё можно выдернуть из сверхсрочных дел одним только "слышишь, эй, пошли напьёмся"? Они вдвоём раздобыли бадью с медовухой, приготовленную специально для соревнования выпивох, а там опомниться не успели, как уже опустошали рога наперегонки. Вили рыгал так, что по одному только звуку их можно было с той стороны деревни выследить, но Эйвор была слишком сосредоточена тем, чтобы его перерыгать. Рыгала и думала: вот, Вили, вот почему я с тобой дружу!..

Она была уже совсем в слюни, когда за ухо её больно потянули.

- Убер... Убер- - и снова рыгнула.
- Быстро трезветь, вы, оба! - это оказался не Стюрбьёрн, как можно было опасаться, а Сигурд. Без особого труда он тянул за уши их обоих, в каждой руке по уху, а лицо такое, будто сам Тор явился в Мидгард дать двум молодым пьяницам целительного пенделя. - Эйвор, мать нашла на тебя платье, поэтому... Да слушай же ты меня, - он больно взял её за щёки и встряхнул так сильно, что она начала икать ему в лицо. - Ты сейчас пойдёшь и окунёшь лицо в ручей, а пока вода будет бить тебя по морде, подумаешь о том, как сильно я не хочу, чтобы ты искала сегодня неприятностей. А потом пойдёшь и переоденешься, и если не протрезвеешь, будешь сидеть за столом с Дагом и Вили, а не со мной и отцом. Это ясно?

Она чуть не заплакала тогда. Но выбившуюся из косички незабудку ему поправила.

Когда стемнело, Эйвор сидела за праздничным столом чернее тучи. Даг с Вили поначалу пихали её в бока, чтобы как-то растрясти, а потом бросили это дело - она только смотрела немигающим взглядом на жениха с невестой, думать забыв о своём всё ещё неприглядном внешнем виде - вместо платья Гудрун нарядила её в такую же вышитую рубаху, что и у Сигурда.

Она смотрела на брата и его невесту и уже бросила начисто все попытки не думать о плохом. Ничего другого в голову попросту не лезло. У Рандви в волосах прекрасный пышный венок, медные локоны переливаются в свете факелов, а блеск кубков отражается в глазах так, что Эйвор отсюда видно. Она смотрит на неё несколько раз, с каким-то странным выражением лица. Думает о ней всякую гадость, наверное. Думает, что Эйвор ревнует - "ну конечно, как она может не ревновать, она же неряха, она же и вполовину не дотягивает до неё, до прекрасной Рандви, которой сейчас весь Форнбург любуется..."
И так оно всегда будет. Сигурд с женой - за высоким столом, а Эйвор - где-то там. Одна.

И нет, выглядит он совсем не глупо.
Он никогда не выглядел менее глупо.