gabriel agreste/hawkmoth; miraculous ladybug & cat noir

— Если про женщин такого типа говорят "снежная королева", то тебя, наверное, можно назвать снежным королём, да, отец? Думаю, ты всегда был замкнутым, просто раньше я этого не понимал. Едва ли мама могла настолько влиять тебя, чтобы ты был "совсем другим" [как Адриан говорит Нино в одной из серий первого сезона]. Я думал, ты ушел в работу, но все оказалось страшнее: ты Бражник, ты тот, кто пользует чужие чувства, чужую боль и проблемы в своих силах, якобы даря силу в помощь. И ты якобы хочешь вернуть в целое состояние нашу семью.
Но было ли все это когда-либо настоящей семьей?
Знаешь, я больше не собираюсь подчиняться тебе во всем, быть фарфоровой куклой, которую ты наряжаешь в вещи своего бренда. Наряжаешь чужими руками, а сам со мной практически не разговариваешь. Я буду бунтовать. Даже если с каждым разом наказание будет всё более жестоким.

---

Габриэль Агрест, он же Бражник, главный злодей всей этой истории, и конечно же он нам нужен.
Сразу говорю - я едва ли верю в арку искупления Габриэля, но если вы действительно хотите ее прописать, то при наличии хорошо прописанной причины и мотивации - почему бы и нет? Но на данный момент чем дальше идет сам сериал (а играем мы пока по 4 сезону), тем меньше верится в большую цель Габа, все больше кажется, что он и жену подвергали домашнему террору, а Адриан просто был настолько несоциализирован, что просто не понимал, насколько его отец жуткий опасный человек. Упаси вас боже романтизировать его поступки, вне игры по крайней мере (ну, в рамках сюжета понятно, что Агрест-старший сам свято верит в свою непогрешимость). Но так или иначе, конечно, степень безумия, злодейств и жестокости - на ваше усмотрение.
Вы нам все равно нужны!
Касательно всей канители с сентимонстрами. По правде говоря я все еще испытываю двойственные чувства на этот счет, обсудим это когда придёте.
И еще. Бражник нам с Леди очень нужен сюжетно, а мне конкретно еще и для семейных сюжетов. Мы ищем игрока адекватного, пусть может и не сверхбыстроного, но готового играть с кастом, а не сбежать в чисто парные эпизоды с гипотетической Маюрой. Но Маюра нам, разумеется, тоже нужна. Простите-извините. Но так или иначе приходите кушать с нами стекло и повышать ставки!

пример поста;

Она как всегда. Смущенная, едва уловимо кокетливая и такая рассеянная. Улыбается и в облаках витает. Кажется, совершенно не замечает его плохо скрываемого дурного настроения или вообще видит его улыбку совсем иначе, нежели стоило бы.
— Привет. — улыбается, в кулачке сжимает клочок бумажки. А потом наверняка спохватится и начнет неловко расправлять. — Мне нужна твоя помощь. Я хочу признаться в любви своему парню. Ну, то есть, сейчас он не мой парень, но когда я признаюсь... в общем, мне нужно, чтоб ты послушал мою речь. Ты же можешь помочь мне с этим, правда? Давай притворимся, что ты — это он, а я... Ну, это — я. В общем, я тут даже написала текст, чтобы ничего не перепутать, а то, когда начинаю с ним говорить, вечно путаюсь в словах. Я ее потом выучу, но мне, сначала, надо потренироваться, чтобы звучать уверенно.
Он даже не сразу все понял,  что она ему сказала. Потом дошло.
Ох, какая "прелесть"! [нет]
Около пары часов она куда его в мусорку и отчитала, а теперь хочет на нем потренироваться.
сейчас он стоял на балконе Маринетт, смотрел на нее недоумевающим взглядом. Она подозвала его с просьбой о помощи. И он думал, что случилось что-то с ее семьей или друзьями - не дай бог, конечно - а она просит, чтобы он сыграл роль парня, который ей нравится, чтобы она могла отрепетировать свое признание. Да она смеется над ним! Конечно, она не знает, что он видел ее перевоплощение и все такое, но она же знает, что она - Ледибаг. Она знает, что Кот Нуар влюблен в ее супергеройское "я", и ей хватает... чего? Бесстыдства? Глупости? Жестокости? Всего сразу? Чтобы звать к себе влюблённого в нее парня, дабы репетировать признание для другого - и это после того, как сама же швырнула его в мусорку?! Адриан ощутил волну гнева и разочарования в ней, в любом ее облике. Его уши и хвост нервно дёргались, глаза мечтали искры, а пальцы с когтями сжимались в кулаки. Не дай бог ему поддаться ярости. На какой-то момент он ощутил себя совершенно обманутым. Конечно же, никто не просил его никогда ее идеализировать, сам дурак, но тут даже не об идеале речь, а вообще о морали. Она что, настолько инфантильна, чтоб не понимать или наоборот, все прекрасно понимает и считает, что это нормально, пользоваться им в таких целях только потому, что он [якобы] не в курсе ее личности? Что вообще творится в ее голове? Ему так хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть. С другой стороны, он вдруг понял, что не хочет прикасаться к ней, ему тошно.
Какая подлость.
Он нервически тяжело рассмеялся, явно поражая ее до глубины души. И чтоб не вредить ей самой, замахнулся на горшок с цветами, но затем замер - горшок может упасть кому-нибудь невиновному в их разборках. Так нельзя.
- Мерзость какая. Ищи другого кретина, девочка! - прошипел он и метнулся прочь с ее балкона. В сторону другой крыши, где успел заметить огромный рекламный щит с тем самым фото поцелуя. Вызвав катаклизм, он разрушил щит, а затем помчался искать остальные подобные. Больше никаких поцелуев для этой лицемерной барышни!
Как выгодно, что баннер-щит был явно поля зрения ее балкона и она наверняка видела.
Его охватывала ярость, которую он едва мог сдерживать, и черно-фиолетовая бабочка не заставила себя ждать, но и ее он уничтожил своей силой.
Нет, надо как-то успокоиться. Долго он так бороться не сможет, его наверняка в конце концов акуматизируют. Плагг был растерян и даже по-своему напуган, понимая, что сейчас его шутки будут совсем не в тему. Но к сожалению, квами разрушения редко умел в сантименты и утешения и он это понимал. В моменты, когда Адриан иногда выходил из себя настолько, Плагг понятия не имел, что делать. Скорее всего, подобные моменты- больше поле действия Тикки, но к сожалению маленького чёрного кота, его подружка была далеко отсюда.

VASILY LANTSOV — the grishavers

у нас все очень интересно, нихера не понятно, т к нас упороло и мы упоролись. играем дворцовые интрижки на выживание, подворачивая и придавая сюжету новые оттенки, а заодно заполняя дыры и поправляя обоснуи. статус "все сложно" получается при любом складывании имеющихся в касте персонажей, поэтому такого понятия как "мы с тамарой ходим парой" у нас не получается и каждый по-своему завязан на другом. вообще я не умею в заявки, в отличии от постов хд и немного о себе: лапслок, птица тройка, третье лицо, от 4к и пока вдохновение не кончится. люблю поболтать вне ролочек, но этот пункт опционален. совершенно не привязываю к себе, не тороплю, но иногда подкидываю всякое красивое, что кажется по теме разговора/игры/планов. и да, наши коленька и сашенька прекрасны, поэтому не стесняйтесь и к ним заглянуть если что.

принц василий, наследник престола равки, первый в очереди на трон. принц василий потерявший себя среди скачек, приемов, продажных женщин. но ни что из этого не приносит радости, удовлетворения или успокоения - принцу просто не досталось умения, способности чувствовать хоть что-то. наследник короны мечтает о троне, но пока равку возглавляет его отец, ему только и остается, что искать свои чувства, свое ж е л а н и е. царевичу невообразимо скучно и любые попытки заглушить это чувство тянут его или на новую дуэль, или в постель к очередной красавице, но все остается неизменным - василий чувствует всепоглощающее н и ч е г о. и рано или поздно, но ему приходится возвращаться во дворец, к своим обязанностям как принца, к еще большей скуке, к еще большей пустоте. к бесконечным придиркам матери, желающей чтобы все вокруг нее выглядели безупречно, чем ужасно раздражает старшего из своих сыновей. и конечно же на выручку приходит женя, королевская ткачиха и девочка для битья - каждое утро стирает заметные шрамы, ровняет бледность, придает свежесть лицу. маленькая шпионка дарклинга, которая поняв правила игры ищет себе собственных союзников среди стен дворца. она проводит ночи в своей лаборатории, пока не придумывает, пока не находит ответ - эликсир способный подарить василию кратковременную радость ч у в с т в о в а т ь хоть что-то. и ткачиха не останавливается на достигнутом, подходит ближе, касается теплыми пальцами, нерешительно смотрит в глаза, ищет защиты, ищет тепла, ищет участия. и молчит, что все это ложь во спасение собственной шкуры. поддается вперед, ловит губы василия и улыбается: я приготовлю еще. я помогу вам себе. я сделаю столько порошка, сколько потребуется, в обмен на с п а с е н и е - женя готова сбегать в покои царевича, лишь бы его отца встречала пустая кровать в комнате сафин. она сделает все, чтобы дарклинг был ей доволен, чтобы смотрел на нее гордо. ведь к кому бы ни прикасалась женя, кого бы ни пускала в свою кровать, но она всегда помнит - она его солдат. она помнит ради чего она тут, ради кого она тут.
я буду любить вас, только прикажите.

inspirational #1

inspirational #2

keziah mason (nahab); cthulhu mythos

Дым костров Салема поднимается высоко. Имя "Кезайя Мэйсон" мало что скажет людям современности. Но семнадцатый век был полон сюрпризов. Например, охота на ведьм. Туман, лай собак, огонь факелов, оспа – неизменная мода тех лет. Девятнадцать повешенных. Затем, прослышав о "ведьме из Аркхэма", инквизиторы двинулись туда. Пленение осуждённой ведьмы дело обычное, как и приговор, но то что было после, не объяснить никакой логикой и наукой. Ведьма неестественно разбиралась в точных науках, помимо колдовства, что и привело малограмотных обывателей к её дому. Она говорила о прорыве четвёртого измерения и способности перемещаться из нашего мира в другие. Совсем не удивительно, что её исчезновение из камеры накануне суда, мягко скажем, обеспокоило людей. Всё было просто: у неё появилась высшая цель; сущность, которая взамен вечной жизни и служения после смерти требовала одного – человеческих невинных жертв. Выбор, естественно, пал на младенцев и так продолжалось многие столетия, пока однажды, в один солнечный день, судьба не настигла Нахаб. Удушение цепочкой с серебряным крестом – незавидный удел. Ровно как и падение бедного Дженкинса в бездонную пропасть после. Но, победа это вымысел смертных умов: погиб и Уолтер Гилман, которого загрызло небольшое косматое существо, похожее на крысу с человеческим лицом. Но мы все знаем кто это был... верно, старый Дженкинс? Не беспокойся. Твоя хозяйка здесь. Как и направляющий её голос.

---

К оформлению постов и размеру не придираюсь, главное чтобы желание играть горело как погребальный костёр. Внешка – тут не подскажу, можно брать любой понравившийся вариант (Майя Хоук? Талия Райдер? Грейс Ван Паттен?) In my humble opinion, Кезайя выжила по той причине, что последняя жертва, всё-таки, была принесена, пусть и не без помощи Дженкинса. Соответственно, можно придумать что можно сыграть дальше, если учитывать то, что в 1932 крышу Ведьминого дома снесло. Но, кроме лохмотьев ведьмы найти ничего не удалось. So... isn't it looks suspicious? Приходи, давай кошмарить людишек вместе и умиляться тому, какой Дженкинс хороший 

пример поста;

Кровь. Кровь повсюду. Таз с холодной водой, в который медленно опускаются ладони с парой царапин. Понемногу, мозг пытается воссоздать картину произошедшего не так давно: был раненый житель Ярнама, которого нужно было затащить и осмотреть его раны на столе для переливания крови. Но что-то пошло не так... Йозефка уже не помнит что именно. Но спустя, казалось бы, мгновение, глазам открылась ужасная картина: лопата в руках, окровавленная одежда и яма с трупами. Доктор понятия не имела кто они, но по одежде можно было догадаться, что жители Ярнама. Вокруг бережно лежали мешки с частями тел. Догадаться можно было по зловонию, что царило в воздухе. Девушка не могла сказать, когда в последний раз покидала стены своей клиники. Родной скрип половиц, гнетущая тишина и почти полное отсутствие ощущения опасности. Дверь держалась на удивление крепко, да и посетителей не было ровно до того недавнего времени. Тот молчаливый Охотник... что он искал? Что если всё из-за него? Тело хочет реагировать спокойно на эту новость, но подсознание крепче сжимает в руках предмет труда. Взвесив все "за" и "против", доктор Йозефка выбросила лопату и побежала по направлению к больнице, то и дело путаясь в подоле одеяния Церкви. Лестница наверх в паре шагов, но сквозняк медленно и со скрипом захлопнул дверь и за спиной послышалось рычание. Сердце забилось быстрее и руки затряслись, мысли начали путаться. Повернув голову назад и взглянув краем глаза, доктор увидела причину: заражённый пепельной кровью. В его облике уже не осталось ничего человеческого, черты лица стали волчьими, ярко светящиеся жёлтым глаза свидетельствовали о полной потере рассудка и прогрессировании болезни. В некотором роде, это – последняя остановка для заражённого. В таких случаях Церковь присылает палачей или рыцарей, как в случае со Старым Ярнамом. Соборный округ уже давно следует предать огню, но они опоздали. Девушку иногда посещали мысли о горящих улицах Ярнама, но это не то, за чем её прислали сюда. Эксперименты и исследование крови существ – вот то, что приказал Хор. Но какая-то часть девушки старалась помогать людям.

К сожалению, в случае с чудовищем перед ней помощь была бесполезна. Неосторожно пятясь назад, одна из ног коснулась лестницы из-за чего девушка чуть не споткнулась. Сердечный ритм понемногу выравнивался, но нельзя было сказать, что чувство нависающей угрозы покинуло мысли. Зверь наблюдал за каждым шагом и был готов броситься в любую секунду. Он промедлил буквально несколько секунд, после чего совершил прыжок вперёд. Йозефка вспомнила, что трость-хлыст и её пистолет остались наверху и всё, что у неё было это вера в Великих. Точно! Ибраитас! Сконцентрировав энергию в руке, доктор Церкви протянула её вперёд, моля Дочь Космоса о помощи. Ладонь превратилась в гору щупалец, которым предшествовала незаметная вспышка света. Ликантропа отбросило назад и после видимых на нём ран стало ясно: долго ему не протянуть. Но, испытывать милость Великих не хотелось. Доктор поспешила наверх, осторожно переступая через ступеньку-другую, лишь бы враг не поспел за ней. Хлопок дверью, щелчок, мнимое чувство спасения. Она была в порядке. По крайней мере, в ближайшие несколько минут или часов...

– Боже! – кровь заражённого ликантропа, что был внизу. На одежде, на коже. Резервуар с водой в метре от неё, в котором она начинает смывать с себя все следы боя и уличную грязь. Вода из чистой превращается в светло-бурую, с оттенками красного. Это уже даже не назовёшь водой, типичный яд. Протерев волосы медицинским спиртом и просушив полотенцем, Йозефка меняет одеяния на запасные, такие же. Нет времени на стирку прямо сейчас, внизу чудовище и одни боги знают, мертво ли оно или нет. Хотелось надеяться на положительный ответ. Проходя мимо окна, девушке почудилось, что луна следует за ней. Вероятно это лишь воображение, но подобная мысль заставила рот искривиться в ухмылке. Ухмылке... что!? Мозг пытался успокоить подсознание, что заразиться ей не удалось и эта мимолётная мысль не свидетельствует о том, что у неё медленно, но верно, прогрессирует безумие. Поиск таблеток в шкафчике, в антресоли... нет. Нигде нет. Проклятье!

Стук в дверь будто околдовал тело парализующим касанием. До прозвучавшего голоса было не совсем ясно кто там. Но эта аура, витавшая в воздухе... это мог быть только один человек. Тот, по которому сложно было сказать наверняка: насколько человечный он где-то глубоко внутри своей оболочки? Один замок открыт, другой, дверь с небольшим скрипом открывается и зрение не обманывает Йозефку: тот самый плащ, тот самый шлем и узоры на нём. И едкое ощущение беспомощности перед вооружённым посланником Кейнхёрста.

– Я не ожидала увидеть вас так скоро. У меня было много работы с пациентами в последнее время. – начала разговор девушка, открывая дверь нараспашку и изредка посматривая в окно, будто ожидая кого-то или что-то. – Но я получила письмо из замка, просто... не нашлось времени его прочесть. Болезнь усилилась в этом округе.

Сложно сказать, насколько это было правдой. Доктор не помнила события последних недель настолько хорошо, чтобы утверждать подобное. И причина этого – довольно затруднительна в описании...

Крыса спит в подвале, когда у нее идет кровь, спит в подвале, когда у девчонок начинаются циклы. Когда глупая желтая луна выкатывается на небосвод — просыпается Саара и Крыса чует кровь за несколько метров, она как акула в воде, не может не реагировать на масляный, жирный запах. В подвале пахнет сыростью и грибком, пахнет бетоном и ржавой водой, но тут она спит спокойно. Тут Саара не царапает ее нутро холодными пальцами.

Она спит в подвале, когда зла, потому что тут некого ударить.  Она спит в подвале когда приходит Оттуда, потому что ее лихорадит несколько часов и ней не нужны свидетели. Там, в переплетении труб, в самом нутре Дома, ее гнездо: старые матрасы и тряпки, бутылка воды, фонарик. Урчание труб ее колыбельная. Крыса знает подвал наизусть, каждый выступ — телом, каждую проволоку — голой кожей. На ней столько шрамов, что даже Габи не знает, где старые, где новые.

Крыса знает как пролезть дальше, протиснуться мимо труб, как добраться до канализации и куда идти, знает, что если налево и долго, у стены найдется скелет, кто-то упал в люк и остался сидеть навечно. Она зовет его Старый,
иногда она рассказывает ему как дела и меняет отсыревшую сигарету, которую вложила в его пальцы, чтобы ему не было скучно.  Знает, что если направо, то она выйдет в Наружность. Знает, что можно вниз. Больше всего ей нравится вниз.

В подвале ее не тревожат, боятся. Сейчас не кровь загнала ее вниз, лихорадка. Она пришла Оттуда и не добралась даже до гнезда — упала у стены и свернулась клубком, проживая одурь, которой ее наградила родина за предательство.

В подвал ходит Слепой, но ее он, ха-ха, в упор не видит, она платит ему тем же, смываясь подальше, когда Вожак возникает на первой ступеньке. В подвал иногда приходит Габи и ноет с последней ступени. Один раз сунулась на каблуках и вывернула ногу, с тех пор не рискует. Крыса никогда не выходит к ней, но если ныть достаточно долго, то может через пару часов она возникнет в спальне или в коридоре. Летуны не ходят подвалом, только Крыса и Недоход, он бывает протискивается между трубами, бывает оставляет ей косячок в условном месте. Вот и все. Больше в подвале гостей не бывает.

Ей снится Саара, ей снятся длинные белые пальцы, сплетающие удавку из речной осоки, Саара плетет птичью смерть и напевает сам для себя веселую песню про будущий пир, про сладкую кровь, которой он напьется, про ночного друга. Саара умеет петь, Крыса — нет, даже во сне она ему завидует. Сон выгоняет из нее жар, Саара — ядовитая тварь, он не болеет и по ночам, когда спит она почти болотная нечисть.

Вшивая-часовой, кусает ее за ухо, но просыпается Крыса только когда кровь стекает на шею и то, не от боли, ее усталость превозмогает боль. Саара взвивается привлеченный лакомым запахом, а за ним и Крыса вздрагивает и просыпается. По подвалу кто-то идет.
Слепой ходит беззвучно, у Недохода скрипят протезы, Габи цокает каблуками. Она лежит с полузакрытыми глазами и выглядывает гостя, видит зелёный отблеск стекол и скалится в улыбке — Рыжий. Она замирает подпуская его ближе. Крысиный Вожак дрыхнет где угодно, только не у себя в спальне, боится пера в бок, но ничего, в подвале тоже есть ножи. Она дает ему подойти и только потом взвивается вверх под радостный визг Саары, слишком быстро для сонной девки, слишком резко выкидывает лезвие, тормозит его у чужой щеки и хмыкает:

— Испугался, Рыжий? — голос у нее хриплый спросонья, сейчас толкни его в груди и готов, растерян от темноты, — гони сигареты, считай я тебе жизнь спасла.
Бросок вперед забрал у нее все силы, ноги становятся мягкими, поэтому она садится на пол и мирнее обычного спрашивает:
— Выпить есть?

Расскажи кто-то об этом Габи, она бы смертельно оскорбилась, потому что до этого момента разбудить Крысу и не получить по лицу могла только она.

— Сразу говорю, со Слепым я ебаться не буду, — а это Крыса шутит, но тон у нее смертельно серьезный. Удержаться от того, чтобы ткнуть рыжего словесным ножом под ребро невозможно.

paimon; genshin impact

паймон ведёт пальцем по небу — от северного полушария к южному, собирает звёзды в совездия и нарекает их именами действительно важных для неё вещей.
бекон, мёд, картошечка с зеленью, мята, потраченное время, пряность, взбитые сливки, тщетные  надежды. гангрена. обмороженные пальцы. суфле. тартар из говядины.
— посмотри, это похоже на окорок. ты это видишь?

паймон срывает с дерева два яблока — оба себе. она отдает  итэру второе только тогда, когда он требует этого (не из голода, а из какого-то смутного человеческого принципа делёжки). получив, сразу отшвыривает в грязь.
— и в чём смысл?
— в поступке, — итэр пожимает плечами. он раздражен. справедливость это какая-то тупая человеческая потребность.

после паймон ничего не остаётся, она сжирает всё  произрастающее и перемещающееся по земле, всё, дающее плоды, потомство и жизнь, всё рукотворное, всё человеческое.
бекон, окорок, печёная картошечка с зеленью, томатное рагу, рамэн, хлеб, слёзы, мондштатские ветряные мельницы, статуи архонтов, реку цюнзи, заглатывает ватацуми. давится энкомией, пустыней, выпивает всё первородное море фонтейна, пики яшмового леса царапают её нёбо, но она прожёвывает все горные породы.
но еда имеет неприятное свойство заканчиваться.

---

warning! это абсолютно хэды и фантазии. да, в игре такого не было.
в моей вселенной паймон шпионка селестии, мейби архонт времени или архонт кипящего котелка (всё, что угодно). она  проводник итэра, считай вергилий для моего данте. её задача привязать и создать эмоциональные якоря итэра с тейватом, ибо итэр спидраннер, который хочет, не углубляясь в лор и сайд квесты, найти сестру и съебать  обратно в космос. ему неинтересны местные разборки, слёзы нпс его не трогают. он не чувствует связи с происходящим, но для этого нужна паймон.
можем играть как в юмор , так и в какую-нибудь драму.
я как игрок пишу плохо, но зато редко. матерюсь. разрушаю сказочную атмосферу.
насчет фейсклейма — мы любим риал фейсы, а не арты. у меня есть пара идей. но я не настаиваю.

пример поста;

он находит нелепым слово “сестра”. итэру оно отдаётся скукой; отчуждением, здравомыслием, ханжеством. он выражено в вытянутой руке, в стыдливом отворачивании взгляда. в неумении выражать себя и в детской ревности тоже. какое-то заклятие, которое лишает первичных половых признаков. тейватец, наверное, хуй отличит сестру от ясеня, берёзу от сестры. дуб от сосны. тут оно всё такое —  боящееся встречного движения. любое соприкосновение тел призывает священный огонь. убийства чести. убийство плоти. убийство желания. убийство животного или божественного. смотря, какой бог правит.
второе слово, которое он также находит нелепым — “кровосмешение”.
люди тут — огниво. их сближение означает катастрофу.
для них слово “сестра” способ подчинения любви иерархии. дураку ясно, что в тейвате пенис был первым наскальным рисунком.

итэр ненавидит то, как смотрит аято на аяку, лини — на линетт. на своих сестёр.
нет. он смотрит на люмин иначе.

итэру нравится думать, что он создан был для обслуживания её эго — дополнительная пара глаз, которая может восполнить слепое пятно. он видит нежную кожу за ухом, целует местечко под лопатками, касается мягко голого бедра чуть ниже ягодиц. он видит и любит то, что не может увидеть в себе люмин. ей нужно избавиться от позвоночника, чтобы рассмотреть вблизи всё, что итэр жадно обгладывает в её теле.

он чистое знание её великолепия. он свидетельство её совершенства.
люмин вещь-в-себе. итэр вещь-для-неё.

— а знаешь, есть такое место в мире, где первая женщина была создана из плоти первого мужчины. они стали прародителями отвратительной цивилизации прямоходящего говна. но не суть.
итэр много раз об этом говорил, но ему хочется повторять вслух снова.
— а знаешь, что это означает? они кровные родственники.
представляешь, целая планета, населённая братьями и сёстрами. их таких миллиарды. они ебутся, разъёбываются, выёбываются, объявляют войны, заключают мир, изобретают оружие, развивают медицину, пытаются заслужить любовь родителя — находят его в любом небесном светиле. в любом движущемся по кривой траектории объекте. они готовы молиться на упавший с твоей головы волос.
я готов уничтожить вселенную за упавший с твоей головы волос. если тебе будет достаточно этого. 

мы не были там. мы можем ещё к ним поспеть.
как думаешь, они одинаковые на лицо, как мы?

итэру нравится думать, что и люмин создана для него. для его эго. механизм самопознания — что-то лучше зеркала.

— во мне говорит пустота, во мне говорит опухоль человечности. чем я дольше тут остаюсь, тем больше я похож на них. посмотри, что со мной стало без тебя. я бесцельный, я услужливый. преклоняюсь к любому, кто мог знать тебя.

он гладит люмин по голове, ведёт пальцем по мягкой коже за ушком. место, которое, как он надеется, никто не видел, кроме него.

peeta mellark; the hunger games

Я опускаю вожжи, я — выжженная земля; кажется, крепче всех обнимает меня петля.

про него судачат, что он случайный победитель — называют мальчиком с хлебом и снисходительно усмехаются.
родная мать, провожая его на игры, говорит, что у дистрикта двенадцать наконец есть шанс победить, и имеет в виду не его. про него говорят, что слабый, что неженка, что выжил не благодаря, а вопреки — пит немного опускает взгляд и соглашается, пряча улыбку. пряча синяки, оставленные матерью, не сошедшие за две недели на арене. пряча укол стыда и ненависти к собственной слабости.

пит мелларк — превосходный игрок в игры, в которые китнисс играет неправильно; в тренировочном центре он не засиживается у мишеней и манекенов, а улыбается наблюдателям в ложе. он понял абсолютно все — и так быстро, так легко. финник, глядя на него, честно думает, что мальчишку жаль — потому что ему не выжить, но если бы. если бы.

пит мелларк — игрок наравне с плутархом, хэймитчем и президентом сноу. надежный союзник восстания. друг?
он не меток, белке в глаз стрелу не пустит, и не так уж силен — зато в волосах цвета спелой ржи, глазах, чистых, как горное озеро там, где когда-то был тринадцатый дистрикт, и слабости, которую он надел на себя, как броню, капитолий находит объект обожания. это опасно, конечно опасно, но пит играется с огнем почти нежно, почти убаюкивающе. однажды сноу поймет это — но будет поздно:

пит успеет предупредить китнисс, пит успеет спасти ей жизнь так же, как она спасает его, пит успеет—
убить ее.

---

заявка написана на случай если вдруг это не совершенно очевидно, что нам нужны пит и китнисс. очень-очень-ОЧЕНЬ нужны. мы все прекрасно знаем, насколько это незаменимый персонаж и насколько много у него роскошного стекла на пожевать лежит прямо в залежах канона, а я готов расчехлить вам в лс еще и кучку хэдканонов по лору. ну и по классике, с меня все вышеописанные плюшки в виде графики \ смешнявок во флуде \ музыки-тиктоков-инспирейшна. пишу часто (потому что психованный на етом фандоме don't blame me love made me crazy) и средне по объему, готов прожимать шифт, если принципиально, готов сожрать все капитолийское стекло разом, если только ты придешь (pls)

попытка продать fc #39840293:

пример поста;

сквозь нее смотреть не получается — в комнате, полной других бриллиантов, она, может, и затеряется, но один на один — никогда. один на один она голову вскидывает гордо, а слезы в глазах кристаллизуются и скатываются на пол по ее тошнотно-зеленому платью. один на один она точно такая, какой он увидел ее за крокодиловым воем — считай, уже почти выжившая. почти победительница. от короны ее отделяет только слепая удача, только то, какой стороной упадет монетка на окровавленную землю нынешней арены.

к счастью, финник с фортуной на короткой ноге — он ей продался.

конечно, капитолий купился; потому что девчонка разгадала секрет, открывающий любые капитолийские замки, сносящий с петель любые столичные двери — секрет хорошего шоу. этот город не мог не поверить. этот город — гнилое красное яблоко, сочащееся червями в ребрах каждого, кто ступал на плитку главной площади панема, — глуп до безобразия, зато морщится презрительно на отродье из дистриктов. она не такая, финник думает. она — не отродье. она вас всех переживет.
может, даже его.

сквозь не получается, хоть и хочется до зуда на ресницах, поэтому он смотрит прямо, и ему нравится, как легко и как быстро слетает эта маска. это значит, что она не приклеена намертво. ему нравится быть правым. годы в капитолии не могли не отравить его, наверное, и его эго отзывается шевелением где-то в груди. но больше того ему нравится, что догадался он один: даже хэймитч ведь не понял, разодрав колени об ее слезы и уйдя к своим трибутам в состоянии бессильной злости больше, чем когда-либо. финник тихо смеется — эта девчонка умудрилась обмануть человека, знающего систему вдоль и поперек, сыграв на том, как люди не выносят чужих стенаний. это было бы до абсурдного гениально, не споткнись она об него.

ему не хочется думать, почему на нем не сработали ее ловушки, но если бы хотелось, он легко нашел бы ответ в бессонных ночах, укутанных или парфюмом столичных женщин, или солоноватым запахом рук мэгз, держащих его по приезде домой, пока он снова не научится спать.

он легко нашел бы ответ в том сходстве между ними, какое рождается только тогда, когда судьба у вас будет одна на двоих.
пока что финник не переворачивает камней в поисках — только ведет плечом.

— я не капитолий, — он отрезает резко, оскорбленный. потом выдыхает. в сущности, нечего ей предъявить — даже для своего родного дистрикта, для продавщиц в лавках и моряков на кораблях, которые нянчили его и еще десяток соседских ребятишек, он давно перестал быть мальчишкой у моря, рисующим на мокром песке дома, траву и солнце. даже для них, тех, кто вроде бы должен понимать, он стал больше их, чем своим; чего удивляться, что джоанна, видевшая его только по телевизору, когда он с улыбкой расшаркивался в благодарностях к милосердию капитолия, чешет его с ними под одну гребенку.

это почти не больно уже, если честно. почти не горит. у финника никогда не было друзей — он в школе был нелюдим, а в компаниях его водили только потому, что он девчонкам с очень раннего возраста нравился, — и никогда не было прочного позвоночника. ветер привел его в неоновые огни и столичные небоскребы, и он остался рдеть флагом над ними, собирающим сальные отпечатки чужих пальцев на бордовой ткани.

но от джоанны — задевает. где-то глубоко и звонко. барабанные перепонки лопаются вместе с какой-то струной внутри. хочется горячего чая, который мэгз делает из незнакомых ему трав. хочется поплакать. хочется уйти.

вместо этого финник складывает на груди руки и закрывает глаза, чтобы не выбирать, куда смотреть — в упор на ее глаза, смотрящие с той же яростью и злобой, какую она, он уверен, лелеет и убаюкивает в себе при виде эскорта, стилистов и персонала, снующего вокруг нее без устали, или сквозь нее — на вылизанные полы и мраморные столы, которым он теперь принадлежит больше, чем самому себе.

— у тебя нет ничего, что ты могла бы предложить мне взамен, джоанна, — с насмешкой выдыхает финник, отодвигая стул и позволяя себе вальяжно раскинуться в нем. капитолий не мог не отравить его. больше их, чем свой.

по дуге вокруг затылка стрелой проскальзывает мысль о том, не проще ли будет с ней договориться, если сыграть по ее правилам, но финник от нее отмахивается: с девочкой хочется быть предельно честным почему-то, а это в его мире — роскошь. у нее есть то, что она может дать ему в обмен на помощь, но она уже это делает, сама того не понимая. он не станет ей этого говорить.

— я понимаю твою злость. больше, чем ты думаешь, — потому что помнит, как яростно колотил стены дома мэгз до крови на костяшках, вернувшись из своего первого тура победителей, потому что помнит, как на языке белая крошка скапливалась в жемчуг, когда он зубы стискивал, вдавленный в подушку. — когда это все закончится, я повезу домой два деревянных ящика. когда они умрут, я подойду к телефонной будке, наберу номер городской администрации и скажу их родителям, что они больше не увидят своих детей. я поеду домой, когда это все закончится, и мне вслед на каждой улице моего дистрикта будут смотреть мои люди и думать, мог ли я сделать больше. мог ли вернуть кого-то обратно.

сквозь нее смотреть не получается, и финник выбирает справедливый обмен: ее честность в обмен на свою. ему почему-то важно, чтобы она доверилась. чтобы она услышала: он, одетый в лучшие одежды и надушенный лучшим парфюмом, — не капитолий.

— ты не похожа на тупую. ты очень умная, джоанна. если тебе хочется думать, что у всех здесь есть личный интерес, считай, что мой в том, чтобы через год выпить по стаканчику виски с еще одним хорошим человеком.
финник делает ударение на еще одним — говорит ей так, что он уже считает ее частью круга. пытается внушить, что ей осталось, в общем-то, самое легкое. всего-то нужно —

победить в голодных играх.

— разреши мне попытаться.

LONGBOTTOMS

АЛИСА ЛОНГБОТТОМ31 PB, S'71, AUROR, JENNA COLEMAN - это что еще за кружок самодеятельности? - а я говорила! - отправит в спину оглушающее и глазом не моргнет - держит в страхе весь лютный - метр с кепкой в прыжке со стола

ФРЭНК ЛОНГБОТТОМ37 PB, G'65, AUROR, CHRIS HEMSWORTH - ф р э н с и с  - украду тебя, украду ночью - орден феникса мой орден феникса - патологически ответственный староста - погоняло "башня астрономии" не просто так - за семью выгрызет горло любому

алиса улыбается редко. алиса мало говорит. у алисы слишком живые глаза для этого. она смотрит прямо, в лоб, как пуля, и все сразу понимают, что она хотела сказать. алиса — аристократка до кончиков волос: большие глаза, аккуратный носик, длинные пальцы. алиса — боец до мозга костей: прямой взгляд и выверенные, отточенные движения. она не сжимает палочку в своих тонких пальцах, она держит ее мягко, но посылает обездвиживающее в спину с поражающей безжалостностью. алиса идет наперекор семье, после школы отправляясь в аврорат. она гнет свою линию, не сдаваясь под натиском угроз и увещеваний родственников, заканчивая стажировку одной из лучших. она идет по карьерной лестнице, не оборачиваясь ни на кого.  почти. алиса редко улыбается, но когда делает это, от нее невозможно отвести взгляд. фрэнк и не может. фрэнк смотрит на алису, будто она — самое чудесное, что есть в его жизни. возможно, так оно и есть. фрэнк смотрит, но долго не решается подойти. потому что, в отличие от алисы, фрэнк — свой парень, а ни капли не аристократ, не смотря на фамилию: он ходит в старой куртке из кожи дракона, курит и не дурак принять на грудь. потому что, в отличие от алисы, фрэнк много улыбается и часто шутит. потому что фрэнк — «башня асторономии», и алиса едва достает ему до плеча. да вот только в итоге это не имеет никакого значения.

захэдено: что алиса из чистокровной до пожирательства семьи. захэдено: что алиса закончила слизерин. захэдено: что у алисы своя сеть информаторов в лютном переулке. захэдено: что фрэнк вроде бы плюшевый мишка, но у него железобетонный стержень своих принципов, которые он никогда не предаст. захэдено: что фрэнк получит пиздячек за участие в ордене, нам нужно только определить их масштаб и степень разрушения. захэдено: что своим примером лонгботтомы заставляют верить в большую и светлую любовь даже таких скептиков, как авроры. все. жду через 3... 2... 1...

---

ПРИМЕР ПОСТА

пока что имеется только альт, но я работаю

ФИГУРА ПЕРВАЯ: ДРАМАТИЧНАЯ
что характерно, буксы горели. 
ощущение было не ново, но от этого не менее неприятно. а следовательно, требовало хоть какого-то решения. и именно тут-то и крылась главная заковырка. водки дома отродясь не было, санька его работала как таможня, изымая всю контрабанду. а бражки на расстоянии дома по всем направлениям не водилось в принципе. по той же причине: шура ввела запрет на самогон. и не приведи бог попасться ей под горячую руку!

но врагу не сдается наш гордый "варяг". потому что плох тот солдат, что в минуты трудностей отступает, а не думает как их решить. да, враг был силен, но и он не пальцем деланный. он когда на войне был, еще не такое проворачивал. вот хотя бы... вдова исвятская! что через улицу живет. дико жалостливая баба! как лешка, муж ейный, с войны не вернулся, так что глаза на мокром месте. да и дело такое, деликатное, сообщить он должен. все же не про чужого человека, а племянника двоюродно родимого. 

хотя грех, конечно, такое говорить, но с принятым решением и жить оно как-то полегче становилось. и ноги бодрее по задним дворам, от калитки до калитки, несли. неровно, правда, но целенаправленно. так сказать, в гору! да и папироска во рту дымила очень уж бойко. а какой огород был у исвятской! огурчики все как на подбор, помидорчики подвязаны. хотя у сани его тоже огород не хуже. а может и лучше. не такой порядок, дак хоть разнообразие! и под уклон все удобнее ходит. но какие огурцы! любо-дорого смотреть!

настил двора оказался ему высок. это наблюдение расстроило. зато найденная рядом лестница, вычисленная многолетним опытом проживания в деревне, быстро поправила дело. вдова обнаружилась, что неудивительно, рядом с домом, акурат напротив лестницы, по которой не столь ровным, но решительным шагом поднимался дмитрий, изобразив на лице искренне испытываемую скорбь. 
- горькую весть принес я в твой дом, дарья! саня, племянник твой с ленькой, что василин сын, за порохом ездил. на лодке, да. утречком. вот что-то не уследили они там. не то порох лежалый, не то другая зараза кака. вот оно как. а санька и закурить решил… одна спичка — чик. и все.

и тут дарья как заголосит! он моргает пару раз, чтобы уши разложило, но помогает это мало. усвятская-то все воет и воет. уже и руки на груди сложила, уже и глаза закатила. а чего реветь-то? ну оглушило парня, ну делов-то. это митя ей и сообщает. 

- теперь, небось, так и останется глухим на одно ухо.

какой эффект это произвело! вдова тут же реветь перестала. но на митю посмотрела как-то недобро. потом плюнула и пошла куда-то в дом. он осторожно, бочком подошел к крыльцу, ведомый надеждой и опытным алкогольным жалом, которое ясно говорило, что есть вести себя правильно, что-то да перепадет. не то люли, не то выпивка. 

сегодня повезло. 
дарья вернулась с бутылкой блаженно мутной жидкости и двумя стаканами. видимо, информация про племянника настолько ее шокировала, что все-таки вдова решила ее запить. ну а чего одной-то заливать? ну или может так обрадовалась контузии. 

а митя же не дурак отказываться! совсем не дурак!
да и хорошо бражка оказалась у дарья! вот хозяйка, конечно. всем хозяйкам хозяйка. и огурчики! и бражка! хотя у шуры-то огурчики тоже знатные. а малосольненькие…

не стоило.
не стоило даже в мыслях поминать благоверную. потому что стоило мите выпить первый, самый расчудесный, самый прекрасный стакан, как за забором показался до боли знакомый образ. но не зря же он войну-то прошел! резко согнувшись буквой «зю», перепугав до икоты несчастную дарью, он самым профессиональным разведческим методом метнулся в огород, в самые заросли. серый пиджак конечно не зеленая военная форма, которая и прикроет, и согреет, но выбирать не приходилось. приходилось прокладывать дорогу через грядки с тыквой и кабачками, пока не уперся прямо козырьком прямо в забор. осторожно разогнувшись и обозрев перспективу, выяснилось, что между спасительной калиткой и митей росли те самы е огурцы, который еще так недавно он восхвалял. посверлив овощи осуждающим взглядом, дмитрий мстительно сорвал парочку, распихав их по карманам. 
вдруг отстреливаться придется.