[float=right][/float]Раз.
Принять решение оказалось очень просто. Я никогда от него полностью не освобожусь, пока его сердце бьется где-то там. Расстояние не имеет значение. Я полностью в его власти, но осознаю это только, если он очень далеко от меня. Порочный круг. Я не могу без него, но в тоже время понимаю, что он лишь делает мою жизнь невыносимой. Я не знала выхода из этой ситуации, но его мне не нарочно подсказала Селина, пока изливала душу относительно своих отношений с Летучей Мышью. Я перестала ее слушать, как только услышала заветное словосочетание. Никогда его не знать. Я не хочу его знать. Вот бы вернуться в прошлое. Я также услышала то, что она сказать так и не решилась, но это легко читалось в ее взгляде, в нервно сцепленных руках. Она бы никогда не смогла этого сделать. Слабая? Нет, просто... добрая. Не отчаявшаяся так, как я. Не в силах более сидеть на месте, я вскочила и хлопнула дверью за своей спиной, спеша к месту, которое даст мне ответы на все вопросы. Где-то в глубине души шевельнулось то, что кажется называлось совестью, но я отмахнулась от этого. Перед Кошечкой я буду извиняться потом, когда освобожусь от демона, терзающего мою душу. Как я могу помогать другим, если мне самой требуется лечение. Вот только никакие таблетки меня не спасут.
У моей болезни только одно лечение. Моя болезнь называется Джокер. И она неизлечима.
Это понимают все вокруг. Это понимает Харлин, но этого не видит Харли.
Нужно принять единственно верное решение. Пусть Харли оплакивает ушедшего любовника, Харлин убьет своего палача.

[float=right][/float]Два.
Планирование. Я столько раз сбегала из Аркхэма, про проникнуть в него не кажется такой уж трудновыполнимой задачей. Я знаю его планировку лучше, чем таблицу умножения. Могу с легкостью пройти по нему с закрытыми глазами и точно определить, где именно, в какой точке лечебницы я нахожусь. Меня не раз спасало это знание в прошлом. Сколько раз мы с пирожком или с Айви сбегали из лечебницы, несмотря на всех их попытки удержать, и не сосчитать, но они упорно пытались нас там закрыть, наивно полагая, что усиленные меры безопасности как-то нас остановят или хотя бы задержат. Мы лишь истерически смеялись, в ответ на их попытки, каждый раз с легкостью уходя от преследования. Создавалось впечатление, что мы позволяли себя повязать, если нам это было нужно. Так и было на самом деле. Набрать новых сторонников или даже банально немного отдохнуть от преступлений. Это здорово утомляет, скажу я вам, жить в постоянном напряжении, когда же их логово обнаружат и завяжется перестрелка, в которой погибнут все наемники, а их с Джокером неразлучный дует, как обычно скроется с глаз, будет долго скрываться в тени, набирая новых сторонников, чтобы потом устроить что-то грандиозное.
Вот и сейчас. Я уверена, что Джокер затеял очередную игру, которая в финале покажется смешной только ему. Поэтому он не сопротивлялся, когда его повязали и доставили в Аркхэм. Поэтому не предпринял пока ни одной попытки побега. Он чего-то ждет, я уверена. Вот только чего? Знака снаружи? Или изнутри?
Не только у Джокера по всему Готэму распространена сеть убежищ и тайников, в которых он может придти в себя, отлежаться, накопить силы и пополнить свои запасы. Я училась у лучших. Я была в Отряде Самоубийц, выполняла миссии, обреченные на провал с самого начала, я сбежала из-под бдительного ока Аманды Уоллер с бомбой в шее, я выжила после игр мистера Джея. Кто еще может похвастать таким послужным листом? Кто еще способен на то, что я запланировала. Я знаю, что у меня мало времени. Пэм не будет сидеть сложа руки, когда Селина расскажет ей, что произошло. Плющ далеко не глупая, она раскусит меня, ведь знает лучше всех. Даже лучше Джокера. Она знает, что я могу это сделать, потому что мне есть зачем это делать. Зачем зовут Люси, она очень любит балерин и рисовать, и ей идти в подготовительный класс в следующем году. Он не должен о ней узнать. И не узнает. Я методично опустошаю каждый свой тайник, и даже заглядываю в парочку его личных, о которых он рассказал мне в приливе нежности. Такое случалось с ним очень редко, особенно в последнее время перед нашим разрывом, но все же иногда он был почти человеком, почти нормальным. И это пугало. Пистолеты и винтовка, хотя я никогда не любила огнестрельное оружие, считая, что оно лишает веселья от того, что жизнь покидает тело. Сейчас у меня нет времени и права на развлечение. Главное, быстрота и эффективность. Гранаты, в том числе шумовые и дымовые бомбы. Парочка сувениров, оставшихся от прошлых дел, которые обеспечат мне беспрепятственный вход.
Я готова.

[float=right][/float]Три.
Подготовка. Чтобы зайти, сделать запланированное, а после выскользнуть незамеченной, мне нужно отвлечь внимание охраны. Мне нужно обеспечить их работой на всю ночь. Все должно выглядеть естественно. Попытка побега, очередной бунт. Это обычное дело для Аркхэма. И пока охрана будет занята, пытаясь утихомирить своих пациентов, мне нужно будет только проникнуть в самый охраняемый отсек. Если мои расчеты верны и если мои информаторы меня не обманывают [впрочем, они знают, почему этого не следует делать, потому что я достану их даже за стенами лечебницы], то дежурить будет тот, кто хорошо знает меня. Вернее, знает Харлин. Он не сможет застрелить меня на месте, а мне только и нужно, что дать ему понять, зачем я пришла. И почему Джокер должен умереть. Он нажил несчетное количество врагов, но еще большим людям сломал жизнь. Я не первая, и конечно, я не последняя. Мне нужна минутная задержка, чтобы рука охранника дрогнула, я должна поселить сомнение в его душе. И мне это не составит труда. Я ведь все-таки дипломированный психиатр, который знает обо всех темных делишках Джокера, обо всех его забавных маленьких шуточках.
Я знаю всех, кому он сломал жизнь. И они станут прекрасным инструментом, чтобы я привела в исполнение свой план. Это будет очень забавно. И никто мне не помешает, потому что я хочу сделать то, на что не хватает смелости у Бэтмена. Темный Рыцарь считает себя выше этого, но я точно знаю, почему мистер Джей еще жив. Я столько раз наблюдала за столкновением этих двоих, что прекрасно их изучила. Я прекрасно создаю впечатление наивной дурочки, но это не знает, что в этой голове совсем нет мозгов. Может быть они и работают не так, как нужно, а может быть наоборот, это у вас мозги работают неправильно. Безумцы всех умней, так кажется говорят. Летучей мыши необходим Джокер. У него ведь было столько возможностей, столько попыток, чтобы убить Джокера, покончить с его злом раз и навсегда. И его бы никто не осудил, учитывая, что пирожок в свое время забил до смерти одного из Робинов и искалечил Бэтгерл.
Это шокирующая правда. Бэтмен нуждается в Джокере, ну а Джокеру просто нужен достойный враг. В прежние времена, Харли пару раз рисковала и спрашивала, почему Рыцарь ночи еще жив, но в ответ получала лишь новую порцию ударов, такой силы, что потом долго не могла придти в себя. Джокер тоже не раз и не два мог убить своего врага, но этого не делал.
Это извращенный симбиоз, который оба не в силах разрушить.
Но она может.
Я... я могу.

[float=right][/float]Четыре.
Воспоминания. Мой старый костюм. Черно-красный латекс, обтягивающий тело, как вторая кожа. Я поклялась себе никогда больше его не надевать, несколько раз пыталась выкинуть, порвать, уничтожить, но так и не смогла. Он служит мне постоянным напоминанием о том, какой я была. Ничтожной. Презренной. Никто. Ноль. Пустое место. Он усердно втаптывал меня в грязь, смешивал с дерьмом, а я терпела. Потому что любила. Да что там, я до сих пор его люблю. И наверное буду любить всегда. Но чтобы я могла спокойно жить, не оглядываясь. Чтобы однажды могла сама повести свою дочь в школу, я должна сделать это. Не позволяя себе думать. не допускать до сознания мысль, что он изменился, что время в заключении заставило его пересмотреть свою жизнь. Нет, такого никогда не будет. Джокер останется Джокером до самого конца. В нем не осталось ничего нормального, даже уголька, чтобы можно было постараться разжечь костер. Харлин это прекрасно осознает. Харли еще сопротивляется. Я поклялась больше никогда не одевать этот костюм, но сегодня особый день. Я хочу порадовать его, прежде чем спущу курок, смотря в эти бездонные глаза и улыбаясь, в ответ на его широкую улыбку. Да, этот день должен быть идеален. Поэтому я наношу на лицо грим, рисую черным губы и сердечко на щеке. Его идеальная и послушная куколка, преданная марионетка. которая решила, что пришла пора отрезать нити. Пришла пора ей самой думать и действовать.

[float=right][/float]Пять.
Я иду тебя искать, пирожок. В нашем тандеме ты всегда был охотник, ведущий. А я жертва, ведомая. Ты приказывал, я подчинялась. Я отчаянно хотела угодить тебе, выполняла все твои просьбы. Льстила, ластилась, заглядывала в глаза, как преданная собака. А что я получала взамен? Пренебрежение. Ты отталкивал меня, бил, истязал мое тело и мою душу. Теперь моя очередь. Я хотела бы показать тебе, заставить тебя почувствовать все то, через что ты заставил меня пройти. Но у меня нет времени. У меня есть время и шанс только на один выстрел. И я не промахнусь. Ты научил меня. Ты сделал из меня идеальное оружие. Посмотри теперь на свою Галатею. Смотри Мастер, как твоя игрушка тебя убивает.

Все пошло не так с первых шагов.
То есть, я с успехом отвлекла внимание охранников, взорвав одну из опорных башен, при этом четко рассчитав количество динамита и не разрушив башню, и проникнув внутрь. От взрывчатки было больше шума и дыма, чем реальных разрушений. Мне совершенно ни к чему массовый побег психов из Аркхема. Некоторые должны там оставаться при любых условиях. Живыми или мертвыми. У всего персонала самой знаменитой психиатрической клиники штата, а то и всей страны, был четкий приказ — стрелять на поражение, если существует реальная угроза городу. Мне нужно преодолеть два этажа и с десяток коридоров, в каждом из которых меня должен ждать конвой. В каждой руке по пистолету, еще два в ремнях на бедре и голени, и один за поясом, в сумке на плече парочка гранат. Но я иду по пустым коридорам, вглядываясь в каждый поворот, вслушиваясь в каждый шорох. И не слышу ничего. И не вижу никого. Вообще нет охраны, даже минимума, который должен оставаться на этажа в любой ситуации. Аркхэм к чему-то готовится. К приходу зверя. А я выбрала неправильное время. Поднявшись на уровень выше, я слышу крики. Этот голос так знаком. Кричит девушка, надрывно, на грани истерики. Я знаю этот плач, но этого просто не может быть. Перезаряжаю обоймы и, подняв пистолеты, выхожу из-за угла, готовая ко всему. И замираю под взглядом собственных глаз. В них стоят невыплаканные слезы и читается такое отчаяние, что в моей крови вскипает адреналин. Мне приходится пару раз моргнуть, чтобы понять, что у девушки, которую пытаются удержать сразу пятеро охранников, синева моих глаз. И мои черты лица. И его улыбка. Для принятия решения мне требуется секунда. Шесть выстрелов, последний для врача, который пытался вколоть девушке успокоительное, шесть трупов на полу. Я заставляю себя повернуться к ней спиной и продолжить свой путь. Если она не дура, она побежит к выходу. Но если... нет, пожалуйста, пусть она все же не дура. Пусть она спасется. Хотя бы она. Тем более она.

Десять дней. Восемнадцать часов. Тридцать шесть минут. Секунды Барбара уже не считала. Ее взгляд равнодушно скользит по уже опротивевшей обстановке в палате. Голова гудела от огромного количества обезболивающего, но это не помогало унять душевную боль, не помогало принять правду. Девушка вздыхает, проводя рукой по волосам. Она успела отвыкнуть от ощущения собственной беспомощности. Костюм дарил ей эйфорию силы и власти. Она была неуязвима. Тень в ночи. Отныне же Гордон лишь тень себя прошлой. Врачи с обнадеживающими, но до отвращения фальшивыми, улыбками уверяли ее, что шанс есть, что она еще сможет ходить, но рыжая им уже не верила. Перестала два дня назад. Может быть сдалась, а может быть просто перестала дарить себе надежду. Берегла себя от будущей боли, если ей действительно придется провести в кресле остаток жизни. Нет, она не собиралась жалеть себя, но пока единственное о чем она могла думать, это беспомощность. Инвалид. Ей все еще было трудно принять этот факт. Каждое утро она с ненавистью смотрела на свои уже безжизненные ноги и чуть ли не умоляла все небеса, чтобы ей удалось хотя бы пошевелить одним пальцем. Бесполезно. Каждый день приходил физиотерапевт, который делал ей массаж, показывал какие-то упражнения, чтобы избежать атрофии мышц, и избегал смотреть в ее глаза. Гордон старательно запоминала, и также старательно прятала глаза, чтобы никто не увидел, что скрывается в их глубине. Ей хотелось умереть. Все лучше, чем оказаться неполноценной.

Рыжая на локтях аккуратно приподнялась на подушках, чтобы сесть поудобнее, при этом избегая смотреть на свои безжизненные ноги, которые теперь ощущались огромным камнем на поясе, тянувшим ее к земле. Многочисленные трубки тянулись от вен на руках и носа к стойкам с растворами, которые поддерживали сейчас жизнь в бывшей Бэтгерл. Даже в ее голове это звучало ужасно. Равномерный писк приборов действовал на нервы. От смешения ароматов цветов с запахом латекса от многочисленных воздушных шаров кружилась голова. Сочувственные перешептывания медперсонала, когда они думали, что она спит, действовали на нервы и раздражали до зубного скрежета. А от взглядов и слов поддержки членов семьи и друзей становилось только хуже. Ей хотелось побыть одной, чтобы смириться. Когда-нибудь она научится шутить над своим состоянием, но определенно не сейчас, как воспоминания так свежи. У двери ее палаты дежурили полицейские. К тому же Бэтмен установил дополнительные меры безопасности, чтобы никто лишний не смог проникнуть внутрь. Стоило только кому либо переступить порог ее палаты, как сканеры тут же передавали сигнал в Бэтпещеру, фиксируя каждого гостя. Их общая паранойя никогда не была достаточной. Они даже не могли ответить на один вопрос — приходил ли Джокер к Бэтгерл или к Барбаре Гордон, дочери комиссара Гордона, известного соратника Бэтмена. Рыжая знала, что ответ этот важен. От этого зависела сохранность ее личности, а может быть и всех остальных, но не могла найти в себе сил, чтобы волноваться по-настоящему. Джокер пришел за ней, сломал ее и издевался.
Днем Барбара держалась. Ей даже удавалось улыбаться и шутить, поддерживать своих родных и друзей, которые приходили поддержать ее. Ей удавалось уверить их, что все в порядке, и они ей верили. У них просто не было иного выбора. Они просто сами хотели ей верить. Рыжей даже иногда удавалось убедить саму себя. Но хуже всего приходилось ночами. Не помогали даже снотворные. Потому что тогда приходят они. Кошмары. Местный психиатр нарочито веселым тоном убеждал девушку, что все это пройдет. Рано или поздно. Требуется время, чтобы такое травмирующее событие стерлось из памяти. Вот только рыжая была уверена на сто процентов в одном факте. Ей не забыть. Она обречена дергаться до конца своих дней, даже слыша обычный смех. А в голове еще долго будет отдаваться эхо маниакального смеха Джокера, когда он пытал ее и издевался. К счастью, события той ночи все еще оставались, как в тумане. Какие-то вспышки. Расплывчатые образы. Боль. Барбара искусала губы в кровь, чтобы не давать психопату возможности наслаждаться ее криками, но в определенный момент все же проявила слабость. Джокер не торопился, потому что знал, помощь не прибудет. И он был прав. Гордон даже не знает, сколько времени провела без сознания до того момента, когда ее обнаружили. Часы. Дни. Она потеряла много крови, и была на краю гибели. Ее вытащили в последний момент. Врачи признавали, что это чудо. Ее тяга к жизни была слишком сильна. Бэтгерл не сдается. Вот только неизвестно теперь, хорошо это или плохо. Она действительно осталась в живых. Или это была лишь иллюзия жизни, кто теперь может ответить на этот вопрос.

Барбара Гордон дергается, когда дверь в ее палату резко открывается, но когда в проеме вырисовывается знакомая фигура, не может сдержать улыбки, робкой, но настоящей. Ей приходится пару раз моргнуть и даже протереть глаза, чтобы убедить себя, что это не сон. С трудом сдерживается, чтобы не ущипнуть себя украдкой. Кто посмел уведомить его о том, что с ней произошло? Сразу же зачесались кулаки. Нет, она совершенно точно не собирается сдаваться.
Тони? — голос звучит хрипло, чужеродно. Дверь за мужчиной закрывается, но Барбара свободно выдыхает, она ни с кем его не перепутает. Это действительно мистер Старк, кому расскажи, не поверят, — Кто меня сдал? — она разводит руками, обводя площадь ее индивидуальной палаты и смеясь, но только хорошо знающий ее человек мог стопроцентно сказать, что это не искренне. У нее нет ни единой причины радоваться жизни.
Или тому, что теперь является ее жизнью. Неважно.

Это может прозвучать странно, но телепатия — самая проклятая из способностей. Максимова никогда не просила этого, впрочем, ее никто не спрашивал. Камень разума в скипетре Локи не предоставил выбора. Девушка даже не сразу и осознала, что изменилось. Ей даже показалось, что она сходит с ума, когда услышала в голове чужой голос. Ванда зажимала уши руками, умоляя прекратить_перестать, но голоса становились все громче, перекрикивали друг друга, боролись за лидерство. Многие мечтают о возможности читать мысли других людей, но даже не представляют, какой груз ответственности это влечет за собой. Вы будете умолять всех известных богов, только чтобы у вас забрали эти способности. Тщетно. От этого не убежать. Силу нужно подчинять, учиться ей управлять. Вот только в окружении у Ванды не было никого, кто мог бы ей подсказать. Каждый несет свой крест. Свои способности, которые надо держать в узде. Даже скорость Пьетро не так безобидна, как может показаться с первого взгляда. И может приносить с собой разрушение и смерть, в неумелых руках. Но ведь каждому человеку приятно, где-то глубоко в душе, считать, что ему хуже всего. Что он страдает больше всех, вот только все вокруг слишком сильно погружены в себя, чтобы замечать. И, конечно, очень сложно поставить себя на место другого, даже представить, что кто-то может страдать больше.
А уж тем более практически невозможно признать собственную эгоцентричность. Ванда уже один раз ошиблась, больше на эти грабли она не наступит. Нужно уметь признать собственную неправоту. Нужно научиться просить помощи в трудных ситуациях.
Поверьте мне, Чарльз, вы действительно легенда. По-крайней мере, станете легендой, — несколько горько усмехается Ванда, пожимая плечами. Ей знакомо это чувство, когда от тебя ожидают великих свершений. А ты не можешь найти в себе силы, чтобы сделать шаг вперед. Ведьме иногда казалось, что у нее на шее висит тяжеленный мешок, а она должна завершить марафон. Они идут медленно, шаг в шаг, в сторону озера. Максимова влюбилась в это место с первого взгляда. Здесь было тихо и спокойно. Даже если сюда приходили люди, то как правило, их разумы были умиротворяющими. Они садились на лавочки, читали книги или кормили уток, которых здесь всегда было слишком много. Они приходят сюда по той же причине, что и Алая Ведьма. Они ищут покоя и уединения, стараются оставить все свои проблемы за пределами озера. Это их маленький секрет. Ванда убирает руки в карманы штанов, щурится, смотря на солнце, и очень сильно старается держаться подальше от мыслей Чарльза, дает ему время свыкнуться, придти в себя. Дает время и себе, чтобы успокоиться и построить план дальнейших действий. Получается плохо. Она паникует. Сердце сильно и громко бьется в груди, словно пытается вырваться из грудной клетки, на свободу. Ванда лишь оттягивает неизбежное. Разговор с отцом, с Верховным волшебником земли. Она совершила действие, которое способно изменить ход истории.
[float=right][/float]Мир постепенно перекраивает сам себя. Подстраивается. Реальность держится на равновесии, все имеет свою цену. Она боялась этого вопроса. Глубоко вдыхает, поднимая глаза на Ксавье. Нелегко видеть своих кумиров в самом нелицеприятном свете. Признавать, что они ничем не отличаются. Очень сложно принять тот факт, что они на самом деле просто люди, не застрахованные от ошибок. И ген икс не является гарантом правильности и непогрешимости.
2006* год, — отвечает Ведьма, подготавливая себя к любой реакции мужчины. Кончики пальцев покалывает в предвкушении потоков силы. Ванда чувствует горячее алое пламя, текущее по ее венам. Но кажется, все не так уж и плохо. Чарльз довольно спокойно принял факт перемещения во времени. Видимо, он достиг той точки, когда уже ничему не удивляешься и просто позволяешь течению нести себя. Примерно также часто чувствовала себе и сама девушка, каждый раз, когда ее сила приводила к непредсказуемым последствиям.
Я еще не родилась в вашем времени, — добавляет девушка спустя пару мгновений, а после замолкает, давая Чарльзу время переварить полученную информацию. Это не так-то и просто. Ванда чувствует его сомнения, пытается облегчить груз его вины, но понимает, что по большому счету, ничего не может сделать. Только ждать, оправдываться. Пытаться обелить себя в его глазах. А потом искать способы вернуть его домой, потому что без Чарльза Ксавьера ее мир существовать не будет. Он будет разрушен до основания. Изменен до неузнаваемости. Чарльз может и сам не осознает свою роль в переплетении мироздания. И Ванде нужно убедить его.

*про год я уже говорила хдд

Люди видят то, что хотят и я мастерски создавал эту иллюзию. Для кого-то то, я богатый бизнесмен, жёсткий делец, который прибегает к различным путям ради достижения своих целей. А для кого-то тот, чьё имя произносят с шипепием, словно выплевывая сквозь зубы озирая не слышал ли кто. Мне нравится когда моё имя произносит так. Это стоит дорого добиться такого результата.
Быть твёрдым, жестоким и не таким как все. Чьи слова звучат как приказы, и тот кто не умеет просить.
Но возможно в этот вечер мои слова прозвучали как просьба, или мне хотелось чтобы это было так. Нет ничего проще, чем перестать чувствовать, и ничего сложнее чем принять это.
Мой разговор с сыном, не мог закончиться иначе. Между нами уже давно была пропасть, которую я воздвиг против всего мира. Когда решил стать другим, полностью отречься от своего прошлого. Но Томми не был моим прошлым, он и Ребекка были частью меня, и сейчас сын меня не принимал. Как не принимал ту реальность в которой существовал, все ещё веря в справедливость, не веря моим словам о том, что в этой жизни за все надо платить. Как плачу я, за каждый его день.
-Оставте меня одного - Улицы города, в котором меня задержали дела, привлекали своей тьмой, не известностью. Когда знаешь каждый уголок, места в котором ты живёшь, то считаешь порой себя всесильным. Сегодня я поставила охрану, озвучил своё желание как можно четче. Двое парней в чёрных костюмах, беззвучно шагнули в тень, создавая иллюзию одиночества, той самой иллюзии, которую создал подобно доспехам.
Повернувшись к двум замершим теням, я вышел на улицу, думая лишь о том, смогу найти себя приключения на эту ночь. Сможет ли этот город, преподнести сюрприз в виде неожиданного приключения, тому кто давно перестал бояться, и живёт лишь ради одной цели. Мести, и сына. Той жизни, что хуже не вернуть и той, что можно ещё изменить.
Выйдя на соседнюю удочку, которая словно бы уснула в этот час, увидел витрину магазина. Она выделялась среди серых стен, как окно в другой мир. Наверное во мне ещё не умер ребёнок, или это была самоиронии. В тот момент когда приблизившись к стеклу, коснулся его не думал ни о чем. Только наблюдал как игрушки двигаясь словно бы под музыку, были едины. Когда-то давно, вместе с Томми  зайдя в подобнюю лавочку, мы чуть не скупили весь магазин. Возможно, я никогда не был хорошим отцом, а сейчас совершая одну ошибку за другой, проигрывал себе прежнему.
В тот день, мой сын был по- настоящему счастлив и сейчас я понимал почему.  Мы были вместе. Вместе перебирали коробки, читали и пытались понять, что скажет наша мама когда увидит все эти коробки.
Власть открывает все двери, но она не может вернуть мне сына. Как я не смогу вернуть ему себя прежнего. За моей спиной по слышались голоса, резко развернувшись к ним, я разорвал контракт со своим прошлым. Девушка и парень держась за руки, поравнявшись со мной они ускорили своей шаг. Я улыбнулся им в след, одобряя их решение не встречаться с таким как я.

С первого взгляда квартира ничего из себя не представляла. Обычная обстановка, недорогая мебель, дорогие владельцу безделушки и рамки с фотографиями. Ванда чуть щурясь, внимательно осматривала каждый метр, медленно обходила комнату по периметру. Начать следует именно с самого места преступления. Полиция собрала все необходимые улики, теперь дело за ней. Они брали материальное, то же, чем интересуется она, невидимо, не осязаемо. Хотя есть люди, которые чувствительны к такого рода вещам. Несмотря на ясную погоду за окном, на ярко светящее солнце, по спине девушке прошел озноб, температура в помещении упала на несколько градусов, Ванде даже казалось, что она видит пар, вылетающий облачком изо рта с каждым ее выдохом. Она поежилась и плотнее запахнулась в куртку, жалея, что не одела что-то более подходящее. Ей не терпелось поскорее покончить с неприятной составляющей сегодняшнего дня, но также она осознавала, что спешка в данном случае неприемлема. Она не имеет право на ошибку. Она не может подвести отца. Он впервые доверил ей такое ответственное дело.
Внезапно, рука Ванды дернулась. Вот оно. Она действительно обнаружила след от магии, около окна. Возможно, убийца проник в квартиру именно таким образом. Но она не успела распутать клубок, чтобы узнать, кто мог оставить такой след. Она еще не сталкивалась с подобным. Откровенно говоря, она пока не сталкивалась с другими магами, кроме ее наставница Агаты. Но из того, что она уже успела ей рассказать — этот след был во всех смыслах уникальным. Вполне возможно, что он имеет демоническую природу. Но у кого есть силы управлять демонами? И когда Ведьме казалось, что она уже подобралась к разгадке, почувствовала уникальный след, присущий только одному человеку во вселенной, ее прервали, и все. Она потеряла эту нить.
Но теперь точно знала, что ей следует искать, и где.

А вот и осложнения. [float=right][/float] У Ванды даже сомнений не было, что все может пройти гладко. Что что-то обязательно пойдет не так. Это закон. Это то, чего она ждала. Она чувствовала, что грядет шторм. Она знала, что эта встреча может многое изменить. Вот только не понимала пока, в какую сторону.
Она резко поворачивается на огромных каблуках. Пьетро всегда удивляло, как она умудряется не падать с них и даже бегать и драться. А Ванда лишь смеялась. Ни одному мужчине этого не понять, но каждая девушка обладает таким навыком.
Склоняет голову к плечу, рассматривая, внимательно следя за каждым жестом, каждым движением брюнетки. Максимову терзал очень важный вопрос, касающийся ее гостьи. Ее заклинания работают только облаченные в слова или сходны с теми, которыми пользуется Алая Ведьма. Ванде нужно было только представить, что она хочет получить в итоге. Но к магии Хаоса прибегать пока была не готова. Никто не знает о последствиях. Это была самая малоизученная часть ее сил. Может быть "сфер неудач" хватит, чтоб разобраться с той, кто как она думала, вернулась на место преступления.
Или это лишь грустное недопонимание?
Оставленный убийцей след не имел с ней ничего общего. Именно поэтому Ванда решила поумерить свой пыл. И послушать, что она скажет.
Кто я? — возмутилась несколько уязвленная Ванда, которая считала, что ее личность известна всем без исключения. Побочный эффект известности, пусть и весьма извращенной. Она ведь считалась теперь террористкой. Впрочем, ей и являлась. Ей нужно было найти выход своей злости, и что подходит для этого лучше, чем расследование убийства ее брата? Ну, не Пьетро, это она даже представлять не хотела. Она не видела себе жизни без него, не представляла себя без него. Сейчас речи идет об убийстве мутанта, такого же, как она. Она привыкла к косым взглядам, привыкла, что ее боятся, что ее ненавидят, и могла лишь надеяться, что мир рано или поздно изменится. Что они сами его изменят. Ведь не все люди были одинаково плохи. Существовали и те, кто всецело поддерживал мутантов, кто видел, что за ними будущее.
Но люди всегда боятся того, чего не знают. И история может привести множество примеров этому. Но сейчас у нас не урок истории, поэтому Ванда, ты должна собраться и успокоиться.
Я — Алая Ведьма, — она не была настолько глупой, чтобы произнести свое настоящее имя, не то, чтобы это являлось какой-то тайной. Просто Алая Ведьма звучит более угрожающе, чем Ванда Леншерр или Максимофф.
Она напряженно рассматривала брюнетку. С виду обычная девушка. Но кому, как не Ванде, знать, насколько бывает обманчива внешность. Тем более, если речь идет о магах. От нее не укрылся и вопросительный взгляд на логотип Бэтмена.
Интересно
Где я тебя видела? — озадаченно поинтересовалась Ванда, лицо незнакомки было ей отчего-то знакомо, но она точно знала, что они не встречались и лично не знакомы, так что красное свечение  вокруг ладоней не ослабила. Она еще не была уверена, что перед ней не враг. Ее слегка позабавило внешнее сходство с той, что смогла преодолеть ее заклинание. Оно было не слишком сильным, скорее даже слабым, но должно было заранее предупредить Ванду о том, что у нее гостья. Это интриговало. А Ванда всегда была любопытной. Пусть это и доставляло некоторые неудобства тем, кто ее окружал.

Всему есть предел.
Даже Яна в определенный момент поняла, что еще немного, и она просто закричит или сломает что-нибудь.
Никогда в жизни не страдающая клаустрофобией, Распутина в полной мере оценила значение выражения "На меня давят стены". Даже после реконструкции и попыток обжить, база все еще напоминала то, чем она по факту и являлась. Место пыток. Кто-то особо чувствительный сказал бы, что здесь плохая энергетика. Особенно это ощущалось в темное время суток. По коридорам гуляли сквозняки, иногда создавая впечатление предсмертных криков боли. Не по себе было всем, особенно новичкам. Им и так приходилось тяжело. Вырванные из привычной обстановке, от любимых семей, окруженными ими, сломанными учителями, которым и самим требовалась помощь.
Может быть это была ошибка, а может быть самое правильное решение в жизни. Они смогут помочь другим, когда помогут себе сами. Они знают, что им предстоит еще огромное количество работы. Но им есть ради чего трудиться и стараться.
С тех пор, как они открыли эту "новую школу Ксавьера", у Яны практически не оставалось времени на себя. Обстановка школы легла на ее плечи и Фрост. Что-то было сделано с помощью магии, что-то приходилось покупать и доставлять на самолете, но результат того стоил. Хоть и был далек от идеала. Но в "Оружии Икс" все же стало возможным жить. Хотя в некоторые отсеки они заходить опасались.
Но безвылазно сидеть на базе, периодически выбираясь, чтобы спасти из лап служб правосудия или агентов Щ.И.Т.а очередного студента, чтобы после передать его в школу Росомахи или оставить у себя, очень сильно выматывает. Яне казалось, что она как пружина, натянута до предела. Вот-вот лопнет. А срываться ей категорически было нельзя. Все же в голове у нее умещалось демоническое измерение. И с этим надо было считаться.

И в одно не совсем прекрасное утро, проснувшись одна в холодной постели от грохота над головой, Ульяна поняла, что хватит. Она снесет к чертям всю эту гору, если немедленно не подышит городским воздухом. И хотя бы день не будет думать о спасении мира. И она знала, кто ее поддержит.
Скотт, Эрик и Эмма были в комнате для совещаний и изучали изображения сразу с десятка мониторов, когда туда вбежала Распутина, тяжело дыша, чем сразу привлекла к себе внимание. Мало кто видел Мэджик в таком состоянии. Кто-то когда-то пошутил, что она робот. Удивить или вывести из себя, ввести в состояние паники не представлялось возможным. Яна всегда была спокойна и сосредоточена.
Эмма! Срочное дело! Нет времени объяснять! Нет, Скотт, Эрик, вы тут не поможете, — она сразу же пресекла попытки и Магнето, и Циклопа вмешаться, узнать в чем дело, ринуться в бой [мужчины, мысленно закатила глаза Распутина] махнула рукой, словно говоря, что это не вопрос мирового масштаба, в дело не замешаны Мстители или кто-то из правительства, а личное, и не откладывая больше, создала под ногами диск телепортации, который открылся в их с Эммой любимом кафе, где официанты получали щедрые чаевые за то, что держали рот на замке. Причем Яна умудрилась "приземлить" их ровненько за стол, который к счастью был пуст. В это время суток в кафе в принципе было мало человек. И все высоко ценили личное пространство других и делали вид, что ничего такого не произошло.
Прости, это невыносимо. Надеюсь, у тебя не было планов на вечер? — как ни в чем ни бывало, интересуется Ульяна, отряхивая с формы невидимые миру ниточки и пылинки. А после, подумав, трансформирует форму в короткое черное платье, решив, что так будет менее подозрительно. — Ммм, тебе помочь? — вопросительно смотрит на форму Фрост. Магия стала для Ульяны чем-то естественным, необходимым. Как дышать. Она теперь была гораздо умелее, чем раньше. И ошибок стала допускать меньше.
С Эммой было легко. Она не была Скоттом, который все равно был на ступень выше, Яна воспринимала его, как старшего брата, начальника, очень сложно было относится к нему, как к равному, хотя они вместе через столько прошли. Правда, хамить и открыто с ним не соглашаться — это она себе позволяла. Но одно было неоспоримо. Саммерса Распутина безмерно уважала. И испытывала нечто похожее на сочувствие. Вернее, она прекрасно его понимала. Она прекрасно знала, что он винит себя за то, что произошло с Фениксом и Ксавьером. И это очень было похоже на возвращение Старых богов, чему когда-то поспособствовала Ульяна, чтобы вернуть часть своей души. Он не был собой. Его нельзя за это осуждать. Вот только людям, кто этого не испытывал, этого не объяснишь.
Эрик. Это вообще отдельный разговор, Ульяна и сама не знала, в какую категорию его вносить, просто рядом с ним мир казался чуточку лучше. И в себя она верила больше, когда с ним разговаривала или смотрела в глаза. Она внушала себе, была уверена, что не может испытывать никаких человеческих привязанностей и симпатий, не хотела дарить себе надежду, что она еще может стать нормальный. Хотя бы половиной собой прошлой. И в настоящий Леншерр был тем, с кем она смогла раскрыться. Кто знал, через что она проходит, как никто другой. Он тоже в прошлом допустил массу ошибок. Но исправляется.
Эмма же была равной. Им не нужно было притворяться друг перед другом. Им не нужно было носить маски. Они принимают друг друга такими, какие они есть. Они обе по ту сторону закона. Но в тоже время, Ульяна знала, что на Фрост можно положиться. Что она не предаст и всегда поддержит. Они вдвоем могли даже просто молчать, не было необходимости заполнять паузы ненужными разговорами. Ну, а телепат Эмма возможно просто отдыхала от постоянного шума в голове рядом с "тихой" Ульяной. Никто не мог объяснить природы псионических щитов, их не смог пробить даже Ксавьер, хотя очень старался, когда Яна впервые попала к нему после трансформации. Став же постарше, Распутина поняла, какое это преимущество, но и сама не знала, что с ней не так. Стрэндж выдвинул теорию, что этому ее научила "та" версия Ороро, причем научила так, что ей теперь даже стараться не надо, чтобы поддерживать щиты. Сама же Яна полагала, что дело в ее демонической сущности, в разорванной на клочья душе, которую выдернули. Поэтому она и остается "немой".
Официант приносит их стандартный заказ и тактично удаляется.

Я замираю на пороге, не решаясь сделать ещё пару шагов по направлению к Барри - что-то внутри меня просит не делать резких движений и не наседать с вопросами. Наверное, это хвалённая женская интуиция или просто чутьё, которое вырабатывается у любого чуткого человека. Поэтому я стою на месте, стараясь стоять спокойно, а не мяться, поправляя то волосы, то блузку, то просто обнимая саму себя руками в попытке огородиться от всего внешнего мира. В такой позе я наблюдаю, как Барри с несвойственной ему медлительностью, останавливает дорожку, так же медленно сходит с ней и вытирает выступивший пот. Я продолжаю стоять на месте, отмечая, что в своём нормальном режиме я бы уже подошла к мониторам, проверяя скорость Барри, убедилась бы в его нормальной реакции на внешние раздражители и дала бы перекусить. А не стояла бы как истукан, поражаясь тому, как медленно может двигаться раздражающе быстрый Флеш.
Улыбается он неубедительно, в свете ламп я явно вижу, как натягивается его кожа при попытке улыбнуться. Совсем не так улыбается мой друг Барри, чья широкая улыбка поначалу вызывала во мне желание чем-нибудь его стукнуть, что бы он перестал видеть во всём единорогов и розовых пони. У меня горе, я ношу траур, а тут он со своей заразительной улыбкой отправляет ко всем чертям мои печальные планы. Но улыбку Барри сейчас мне не хотелось ответить своей, а это означало, что искренности в этом движении губ было слишком мало, и это осознаю даже наивная я. Это открытие заставляет меня подозрительно прищуриться и снова начать издевательство над волосами.
- Пробежка? Барри, доктор Уэллс говорил не раз, что ты должен заниматься только под присмотром.., - я отсекаюсь, широко распахивая глаза от осознания истинных причин. Я так сильно увлеклась своей ролью доктора-жертвы, что совсем не заметила изменений в облике Аллена. Всю последнюю неделю я занималась сама собой, жалея и баюкая себя и свою судьбу героя-неудачника, а вовсе не думала о чувствах других людей. В минуты, когда я вспоминала, что не одна в этом несомненно жестоком мире, я думала о Тее, пытаясь помочь ей, думая, что ей нужна поддержка больше, чем остальным в команде. Меня было слишком мало, что бы я могла разделиться на несколько человек, поэтому зациклилась на новом человеке. В мою голову не приходила мысль, что Барри тоже может нуждаться в своих друзьях. Наверное, мысль о всесильности Флеша была заразительна, раз даже я решила, что спидстер в силах справиться со всем в одиночестве. Или я пыталась перенести свою модель поведения на других людей? Но ведь я лучше всех знала, что одиночество и тишина вовсе не помогают разобраться в себе и решить свои проблемы, они лишь закапывают глубже, заставляют заниматься всё более изощрённым самобичеванием и, в конце концов, приводят к полному разрушению. Я не могла обречь на подобное никого из своих близких, но неосознанно оставила Барри наедине с его демонами, от которых не убежать даже на сверхзвуковой скорости. Я забыла, что великий героя Централ-сити – это не весь Барри Аллен, и эта ошибка выливается в его издевательства над самим собой. Я с особым остервенением кусаю свою нижнюю губу, наказывая себя за подобную оплошность. Я так занята моральным самобичеванием, что не сразу понимаю, что Барри продолжает говорить.
- А? - Моргаю, - у меня всё хорошо, - я говорю это, не думая над истинным значением слов, словно это какой-то привычный оборот речи. Люди так желают приятного аппетита перед едой; здоровья, после того, как человек чихнул; удачи, когда расходятся по своим делам. Так и я говорю, что у меня всё хорошо, даже не пытаясь разобраться, насколько всё плохо внутри. Вряд ли даже Барри хочется знать о моих страхах, кошмарах и тысяче и одной проблемы, которые произрастают из неуверенности в себе и своих силах. Я справлюсь, просто нужно время и всё. Кажется, так же я утешаю себя постоянно, не желая признавать простейшую из истин: время не поможет. Раньше оно не помогало, с чего бы сейчас ему менять свою точку зрения?
Чувствую кивок Барри, поворачиваясь в указанную сторону, замечая своё "оружие" на столе, где я его и оставила. Смущаюсь, снова прикусывая губу, не в силах придумать оправдание, почему я теперь шарахаюсь от собственной тени. Реальность же может ударить по Барри, который, в силу своей супергеройской натуры, видит во всём лишь свои ошибки. - Это просто первое, что попалось мне под руку, - поясняю я тихим тоном, не желая даже думать о том, что было бы, будь здесь не Барри. Скорее всего, использовать оружие я бы не смогла или использовала, но не так и не туда. Наверное, я просто хронический неудачник, который должен застелить всю свою жизнь соломой на случай неожиданного падения. Лучше в два слоя, и то это не поможет. Моя фантазия сработала на слова Барри без моего на то разрешения, рисуя мрачные картины возможного исхода событий. Ощутимо вздрагиваю, мысленно успокаивая себя тем, что здесь был Аллен, который не даст меня в обиду. Надо будет положить оружие на место, что бы не было лишних вопросов. Кейтлин Сноу всегда остаётся Кейтлин Сноу.
Что бы убежать от серьёзного взгляда Барри, я всё же подхожу к беговой дорожке, выводя на её дисплей последние десять результатов, которые помогли бы мне сравнить нынешние показатели Флеша и предыдущие. Взгляд невольно останавливается на датах и времени последних пробежек. Губа снова попадает в плен зубов, а взгляд, который я поднимаю на Барри, по-настоящему встревоженный.
- Как давно ты так бегаешь? - Я начинаю говорить осторожно, не показывая, что знаю, что каждый вечер за последние несколько дней он проводит здесь. Не в реальном мире, наслаждаясь своей жизнью, а здесь, выжимая из себя всё. Но результаты не меняются, скорость остается прежней, даже заметно небольшое понижение, о котором я решила не говорить Барри - это не так существенно сейчас. Думаю, он и сам это заметил, потому что так же легко мог ознакомиться со своими результатами, если бы хотел.
- Тебе нужно подкрепиться, ты потерял много сил сейчас, - достаю из шкафчика один из батончиков Циско, который тот рекламировал как супер питательный, и протягиваю Аллену, про себя отмечаю его бледность и тёмные круги под глазами, которые вряд ли заметил бы не врач. Раньше, слишком занятая исследованиями чужой крови, я этого не видела, но под ярким светом ламп Барри выглядел так, будто это на него напал член Лиги Убиц, и с момента нападения прошла не неделя, а всего пару часов. Мой взгляд становится всё встревоженее, но то не тревога врача за своего единственного пациента, а тревога друга. Я ласково беру Барри за подбородок, поворачивая его лицо под свет ламп, отмечая правильность своих догадок.
- Что происходит? -  Мой голос звучит ещё тише, чем прежде, но в тихой лаборатории его слышно достаточно хорошо. Я отпускаю его, делая шаг назад на случай, если он всё же решит сбежать от этого неприятного разговора. Хотя решение изначально глупое – я не буду спать всю ночь, но исследую весь город, что бы его найти, и он это прекрасно знает. Я могла бы наброситься на Барри с упрёками или с медицинским оборудованием, что бы убедиться в своих подозрениях, но вместо этого просто спрашиваю, как спросил бы обычный человек своего близкого друга, которому хочет помочь.

Несмотря на всю абсурдность и безысходность ситуации, Кассандра чувствовала себя в своей тарелке. Благодаря годам, проведенным рядом с матерью на раскопках, и своему происхождению, она была выносливее, чем любая другая девушка ее возраста. Ползать на коленях по грубому щебню, тщательно и аккуратно раскапывая предметы древности или ритуальные захоронения, когда солнце беспощадно палит с небосвода и ни облачка не видно на горизонте, — для нее было сродни отдыху. Сейчас же и вовсе сравнимо с приятной прогулкой с друзьями, если убрать за скобочки все если. Она запретила себе думать о плохом. Титаны живы, может быть где-то рядом есть еще один остров, куда их выбросило после побега от Жатвы. Завтра рано утром, когда все ее раны затянутся и после продолжительного отдыха, они возобновят поиски, уже с воздуха, чтобы ускорить процесс.
— Что? Ты... ты... как ты посмел?! — но злости в себе Кэсси не находила. У нее просто сил на это чувство уже не осталось, так сильно она была вымотана всем происходящим, да и к тому же, будем откровенны, она не относилась к тому типу девушек, кому есть, что скрывать или чего стесняться. Она была полностью довольна своим телом, да и рада была получить подтверждение тому, что у нее нет серьезных, скрытых ран, которые проявились бы позже. А это действительно мелочи, ребра затянутся к утру, а нога, если и будет беспокоить еще какое-то время, то по-крайней мере должны пройти боль и хромота. И пусть девушка храбрилась, наступать на ногу было чертовски больно. Она даже пожалела, что не послушалась совета и не носила с собой немного амброзии или нектара — еда и напиток богов, смертельные для обычных людей, но столь целебные для божественных отпрысков. Тогда ее раны затянулись бы в считанные минуты.
Ничего удивительного, что вскоре Кон с ней поравнялся, а после и вовсе опередил, и не стал тянуть время зря, когда разделся и нырнул в прохладные воды озера. Надо признать, его создатели определенно постарались, создавая Супербоя, невольно она им даже залюбовалась, смотря, как играют мышцы под абсолютно гладкой, без единого шрама коже. Она ему даже позавидовала, ее собственное тело было самой настоящей картой ее приключений. И глубокие порезы, и проникающие раны, и ожоги, и даже огнестрельное ранение. Быстрая регененерация — это безусловно плюс, вот только она не безупречна. Раны затягиваются, но не бесследно, и с этим нужно жить. Впрочем, не все было так плохо. Большую часть было практически незаметно. А наиболее уродливый внизу живота [от копья, кстати, но это уже совсем другая история] прикрыла татуировкой.
Кон явно наслаждался собой и ситуацией. Он окатил ее волной холодной воды, и тут же уплыл так далеко, чтобы она не могла его достать.
— Нужно было оставить тебя в динозавре, — негромко проворчала Кассандра, но скорее уже на автомате, просто чтобы не терять лицо перед ним и держать себя в тонусе. Подняла с земли костюм и, скомкав его, кинула как можно ближе к парню, оккупировавшему водопад. Хорошая идея кстати. В отличие от Супербоя, раздеваться Кассандра при нем не планировала, поэтому в воду нырнула также рыбкой, но в полном костюме, преследуя сразу две цели. И постирает его, и не доставит парню такого удовольствия, пусть он и успел просветить ее рентгеновским зрением, маленький извращенец.
Проплыв под водой пару метров, Кассандра вынырнула и легла на спину, позволяя своим мышцам немного расслабиться. Ребра отозвались сладкой болью. Запускает руки в волосы и массирует кожу головы, смывая сопли динозавра и черт знает что еще попало на ее волосы, пока они пробивались из подземелий. Как только с этим было покончено, размеренно доплывает до противоположного берега озера, где приметила небольшую бухту, которая могла гарантировать ей немного так необходимого уединения.
— Когда закончишь, разожги огонь, — крикнула парню, который уже должен был завершить свои. Убедившись, что задание понято и обрабатывается процессором, Кэсси заплывает в бухту и устраивается на камне, расстегивая молнию на костюме. Ее плечи предательски опускаются, ей кажется, что ее поставили вместо Атланта и теперь на ее плечах вся тяжесть мира. Она была на пределе, но не имела права сдаваться. Синяки на ее теле уже заметно побледнели и выглядели как недельной давности, все ссадины затянулись. Даже жаль, что она не дочь Посейдона, вода исцелила бы ее. Тут же виновато посмотрела на небо, ожидая гнева Зевса, но ничего не последовало. Очевидно, ее отцу было не до переживаний дочери, как и обычно. Без горячей воды и ароматных гелей для душа — водные процедуры не приносили привычного удовлетворения, но она по-крайней мере смысла с себя этот день, а после развесила костюм на нагревшемся камне, чтобы он немного просох в заходящих лучах солнца. Где-то минут через десять натянула на себя все еще слегка влажную ткань и пробует невысоко взлететь. Ей всего-то нужно, что перелететь озеро и присоединиться к Коннору. В джунглях ночью бывает очень холодно. Остается надеяться, что он успел разжечь костер. Но потом ей в голову приходит, что им не помешает перекусить, поэтому девушка решает сделать небольшой крюк, чтобы собрать фруктов. К ее счастью, этого добра на острове было полно. Она ничуть не удивилась, когда нашла банановую пальму по соседству с грушевым деревом и виноградником. Такое чувство, что кто-то просто собрал на этот острове все возможные растения на земле. Вот только с какой целью. Набрав всего вдоволь, она медленно подошла к ранее присмотренной поляне. Супербой уже был там.
— Я тут кое-что принесла нам, перекусить, — аккуратно складывает все перед парнем и скрестив ноги, садится рядом с ним.
Это был очень длинный и странный день. Невольно девушка растерянно вздыхает, завороженно смотря на огонь.

После драки всё остальное
как будто звучит слишком тихо в жизни.

  Мы всегда совершаем глупости ради другого человека из - за привязанности, или из - за любви. А может просто из чувства долга, мы можем пойти на что угодно, это неконтролируемое чувство на уровне инстинктов. Ведь жизнь может приподнести сюрпризы, и хорошие и плохие. Но ты помнишь, где - то глубоко, человека который был для тебя всем, для которого ты многим жертвовал, даже смог отказаться от него, ради него же. Только такие люди, становятся ниточкой к прошлому, к настоящему, потерянному я. Жизнь делится на до и после. Только по доброй ли мы воле, все это испытываем? Почему так многое в жизни происходит именно против нашей воли, как будто мы где - то проширафились, и тепеть будем платить за все это до конца жизни. Хотя сказать по правде каждому из нас есть, за что платить.
  Жизнь Куина, была наполнена событиями, которые сломали бы любого, но он наоборот каждый раз словно возраждался над проблемами, идя дальше, принос все новые и новые жертвы, на алтарь жизни. Оливер давно уже понимал, что его жизнь, всегда была подводящей к какой - то цели. Он до сих пор помнит те моменты, когда он наслаждался жизнью,  жил на полную катушку. Не думал о завтрашнем дне. Как будто завтра не существует, сегодня последний день его жизни. И так было достаточно долгое время, беспечность, так сказать ни о чем не задумываясь, и вроде так было легче, и намного проще. Не было смысла во всей этой ерунде, но он просто изменился стал другим человеком.
  Жизнь на острове стала для него чем - то переломным. Нет разумеется стоит понимать, что любой человек окажись в подобной ситуации врят ли принес что - то радужное, и хорошее. Ведь когда главным твоим занятием становиться выжить, то ты шлешь на различные жертвы ради этого. Да хоть других людей есть, главное жить, и врет тот человек который говорит, я готов на самопожертаование ради другого. Все мы эгоисты и боимся за свою задницу только в разной мере, кто - то в большей кто - то в меньшей. Главное иметь
стимул, чтобы продолжать жить. Таким стимулом для Оливера стала жажда отомтить за все происходящее, правда тогда он не знал через какое время, он понял  что меняется, он внутренее. У него теперь стояли другие цели на будущее, и он изменился, и не видел в этом никакого минуса.И он смог стал совершенно другим, он смог вернуться к жизни, к родным, которые успели уже начать жить без него? Сложно, да конечно, можно ли пережить, а у него есть выбор?  Теперь он выходил на улицы города, пытаясь быть тем, кем он не являлся, но постепеннл он осознает, что это и есть он, теперь это неотъемлемая часть его я.  Главное в этой мешание жизни, не потерять того, кем ты являешься. И наверное быть Стрелой было для него, чем то жизненонеобходимым,  здесь без врача не разберешься.
  Раз он не может получить все остальное, то довольствуйся малым своим одиночеством и осознанием, того, что ты помогаешь. По своей глупости, он потерял практически все, он отстранился от своей семьи. Его бывшая девушка его ненавидит, разумеется на это были свои причины, не каждый день ты изменяешь, девушке с ее собственной сестрой. И она как итог погибает, а ведь все могло быть иначе. Он бы мог отказаться, не звать  к себе Сару, а так скорее всего, он мог и не жить, как сейчас. Кто знает, может они бы с Лорэл решились на более серьезный шаг, хотя кто знает, кто знает. Он всегда был непостояен, может это и хорошо, что все так произошло, он спас ее таким жестоким способом от себя.
  Куин никогда по крайней мере для себя не отрицал, что ему дорога старшая из сестер. Он всячески старался ее оберегать, даже подставлял ради ее  безопасности других, да может это и не правильно, но он не мог допустить того, чтобы с ней что - то случилось, и он хоть косвено был причастен к этому. Можно сказать что он хранил все происзодящее внутри себя, закрываясь от других. Да теперь он отгородился от остальных, но не мог отпустить девушку далеко от себя, но и это не помогло. Она решила стать частью команды, да ей нужно было это, чтобы отвлечься от  смерти сестры. Теперь ему приходилось более тщательно следить за ней, да еще и мириться с близостью ее нахождения. До этого, это как - то более просто переносилось. Наверное именно поэтому, он перекидывает свои чувства на другую девушку, Фелисити, и как ни странно она полная противоположность Лэнс, мудрое ли это решение, не суть он человек, и он может действовать на эмоциях.
  И вроде бы все шло хорошо, работа в команде,  личная жизнь. Да у него все еще было множество скелетов в шкафу, но все самые отборные он вытащил наружу,и наверное именно это привело к тому, что он потерял и Фелисити, хотя может было дело во внутренем затаенном эгоизме, но Оливер не чувствовал своей вины. Это прошоое, и оно не имело к блондинке никакого отношения. Да он нк говорил о сыне, но эта не та вещь, о которой кричат на каждом углу. Только вот говорят, что мы должны терять все, чтобы видеть куда идти дальше, найти новую нишу. И такой потерей для него стала смерть Лорэл. Он не смог ее спасти, он не уберег ее. Хотя до последнего момента надеялся на то, что она выкарабкается, сможет. Она же сильная. Она столько раз была на грани, но возвращалась к жизни, и косвено к нему. Но не в этот раз. Он до сих пор помнит то сжигающее чувство спирающего грудь, когда он понимает, что больше он не услышит ее голос, и ее коронное «я знаю тебе». Ведь она и правда знала, его как никто. Вот и ее нет.
Если бы я мог вернуться назад, я бы выбрал время,
когда я любил тебя и ты любила меня.
  Потерянный, обвиняющий себя во всем, на ее месте должен быть он. Она была светом, той частью жизни, в которой  была светлая сторона. Он остался один. Впервые он стал одержимым, он мечтал о мести. Забрать последний вздох того человека, который посмел посягнуть на жизнь, Лорэл. И плевать, что его смерть не вернет ее, но так он хоть избавиться от щемящего чувства внутри. Может если бы последние минуты ее жизни, он не узнал так многое, что она хранила в себе. Если бы он был уверен, что он для нее друг, просто хороший друг.
  Месть, говорят мстя мы убиваем частичку себя. Именно себя, а не того кому мстили. Они правы смерть Дарка не изменила ничего. Лишь усилило чувство вины перед Лэнс, она просила его никогда не вредить людям, она всегда была лучше него. И он не отрицал, что испытывал удрвольствие, когда убил Дарка, но теперь, он вноаь загнаный зверь в клетке. Он вновь и вновь погружался в ту темноту, что поглощала его. Теперь он не скрывал чувства, они просто исчезли. Но он заслужил спасительную соломинку. И он не один хотел чтобы Канарейка была жива. Так они вместе с сестрой Лорэл отправились в прошлое и попытались ее спасти.
  Это тяжело во второй раз переживать, тот момент, когда ты не можешь ничего сделать, когда ты беспомощен. Когда тебе вновь платить по счетам, но он преодолел это внутреннее чувство, и они вернулись в настоящее победителями, но все относительно. Как он теперь мог смотреть на Лорэл  и помнить те слова, что она ему говорила. А ведь она и не помнит, что это было. Что она раскрыла ему свои чувства. Ведь этого не было  но он же помнит, просто не мог забыть. Каждое слово, фраза, как на граните высечена в его голове. А он не мог просто придти и сказать, как есть. Что так много передумал за это время. Что он и правда дальше не может быть один. И тот кто ему нужен, это она. Он пытался делать шаги ей на встречу, вновь вытащить ту ее затаенную любовь, он так сосредоточился на всем этом, что пропустил немаловажную вещь.
  Все начиналось, как обычно, очередная вылазка, Лорел все еще не с ними, ведь у нее проявились способности, а если быть до конца откровенными, то он боялся за нее.  Но это стало, его концом, концом как личности. Последнее что он помнит, это жгучая боль, а потом все исчезло. Он стал кем - то другим. Одна лишь жажда убивать. Никакой морали, никаких точек чтобы остановиться. Как он стал таким? Он и сам не знал, но это было мучение, в голове было столько всего намешанно любое воспоминание причиняет боль, невыносимую. Кажется что голова сейчас взорвется, а навязчивые мысли не прикратяться никогда. В голове такое ощущение, что жили два человек. Один нашептывал, убей стань свободным, какбы обволакивая своим голосом и проникая в самое нутро, как змея. Второй же говорил, что он не такой и он сможет выбраться из всего этого. И вроде он понимал, что ему нужно делать, но как итог он забывал все, и вновь обволакивающий змеиный голос. Он не осознавал, что происходит, но на это нету времени, что происходит внутри эта борьба отнимала все время.
  Вот сегодня был тот же день, Дарк был обозлен, ведь последнее время все вылазки одна за другой срывались, это было странно, такое ощущение, что все их планы знали заранее, и конечно же сразу стали искать крота, такое ощущение, что вот он прям взял и объявился, но может и правда не так умен? Проходя мимо одной из комнат он уловил какое - то движение, ведь там никого не должно быть, он в этом уверен. Зайдя, он увидел что Серена шарит по ящикам, да какого черта здесь надо.
  Вообще ее появление было странным, ее выкрали из лаборатории, в Централ - сити, чтобы иметь весомый перевес на своей стороне, но увы даже это им не помогло. - Эй что ты тут делаешь? Оливеру казалось все это странным, ее оправдания были так нелепы, как будто он с ребенком общался. - свои сказки другим будешь рассказывать, и навел на нее лук, он понимал, что скорее всего она и есть,тот кого они ищат, ведь и правда после его появления все и началось, врят ли это совпадение.
  Только то, что сказала девушка было еще более странным, ждала его только вот зачем. Он был заинтригован, ну собственно почему бы и нет. За ее словами,он и не заметил как она подошла близко к нему, нарушая его зону комфорта, но он не был против. - и что же дальше, будем проверять кричит ли так же птичка во время оргазма? Да он проверил, как она кричит, но далеко не тем способом  на который он расчитывал, одно это наблюдать со стороны проявление способностей, но с другой стороны, когда ты это чувствуешь на себе это совершенно другое. Это какой - то спецефический уровень боли, Оливер непроизвольно схватился за голову, она разрывалась, и он осел на пол. Он не мог осознать закончилось все или нет, но крик все еще звучал у него в голове, отдаваясь легкой дрожью.
  Все ли мучители жестоки? Странныц вопрос, но он увидел лицо девушки надвисшее над ним, она коснулась его щеки. Что - то родное и теплое было в этом прикосновении. И у него непроизвольно вырвалось. - Лорел. Нет я знаю, что это ты. Вы с ней разные, совершенно, хоть и двойники. Заключил Куин, он был уверен что это не Серена, каким - то шестым чувством.
  И вновь, эта боль и пустота. И он теряет сознание. Пока он пытается придти в себя после очередной дозы вакцины, тот кто ее делал, посоветовал Серене не приближаться к Оливеру, мол она пробуждает воспоминания,  а это  для него плохо.
  Он пришел в себя, а над ним вновь лицо девушки, и вновь голос внутри такой шипящий обволакивающий. Срабатывает инстинкт самозащиты, и схватив девушку за горло, он впечатал ее в пол. - Что тебе нужно? постепенно сжимая пальцы проговорил парень, безумство захватывало его.