Та, прошлая Наоми Диксон, непременно бы закатила глаза, бросила что-нибудь колкое, громкое, с полуулыбкой, в которой всегда смешивались насмешка и лёгкая бравада, с тем самым выражением, когда неясно — она дразнит или провоцирует. Она бы щёлкнула ногтем по крышке стакана, отпила кофе резко, с вызовом, и ответила бы без паузы, не задумываясь — не потому, что ей нечего было скрывать, а потому что у той Наоми не было страха перед тем, что может быть потом.