пост могу по запросу после регистрации, если с кем-то найдёмся)

- Здравствуй, Максин. - Отвечаю я, сдержав себя от дальнейших вопросов типа "как ты". Да, у меня сейчас желание встать перед ней на колени и попросить прощения. Я так и сделаю... однажды... наверно. Всё таки это я был неправ и я повёл себя вот так, по свински, не разобравшись в ситуации. Ложная информация о якобы непристойном поведении Максин, моей Максин, я должен был сначала разобраться, а не кидаться вперёд разъярённым быком, на которого уселся лихой наездник родео. Дров я наломал предостаточно. Разбил всё сам. Теперь или склеить всё как прежде, или создать что то новое, или оставить всё на власть ветра, развеявшего не одну мечту и покрывший песком не одну цивилизацию. Что ему два человека, которые должны быть вместе?
  И не время. Сейчас начнутся часы приёма. Всё таки верно говорят, что богатые клиенты идут не в госпиталь к врачу, а к врачу в госпиталь. Надо чувствовать разницу и понимать её. Узнав, что я уволился из Остина и переехал в Атланту, те, кто лечились у меня, так же немедленно перевелись в этот самый госпиталь в Атланте. Именно потому меня приняли и исполняют мои указания насчёт Максин. Это для госпиталя была такая мелочь. А для меня значило очень многое.
  - Подготовь документы. Возможно, мы его сегодня положим в госпиталь.
  Передаю Максин файлик с делом сына одного из крупных финансовых воротил. Неумеренное потребление пищи привело его на операционный стол и оперировать его буду лично я, поскольку к другому врачу он, по крайней мере, пока я живу и работаю, не пойдёт. Из за таких вот пациентов зачастую хирурги работают даже когда им переваливает за восьмой десяток и уходят на отдых позже своих детей. Человек пренеприятнейший, требующий за свои деньги всего самого лучшего, и в первый раз, когда ещё в Остине он занял палату люкс, я лично очень жёстким тоном заставил вывезти из номера чёрную икру и "Вдову Клико", сказав, что я не занимаюсь лечением тех, кто не исполняет моих указаний. Тот шумел, что за свои деньги он может себе позволить всё, а потом, сердито сопя, как обиженный ребёнок, отправил всё обратно. И такой человек является председателем совета директоров в крупной транснациональной компании...
  И да, ввозят на инвалидной коляске. Землистый цвет лица, впалые глаза, щёки отвисли, как брыли у бульдога, а ему всего пятьдесят лет. Что самое смешное, его коляску вкатывает ко мне в кабинет его личная медсестра в коротком халатике, с этаким выразительным вырезом спереди. Вид такой, словно она в постели собирается играть роль медсестры. Видимо, требование к дресс коду.
  Забираю бумаги у медсестры, читаю, спрашиваю. Делаю про себя вывод, что медсестра гораздо умнее, чем кажется на первый взгляд. Про себя так же делаю замечание, что Максин ни за какие деньги не согласится выходить на работы в столь сексуально - откровенном наряде. Есть то, что по настоящему бесценно.
  Обращаюсь непосредственно к пациенту, выслушиваю его словесный поток, перебиваю, требуя отвечать по делу, рассматриваю прежние результаты исследований, сравниваю с нынешними симптомами. Так, уважаемый, такая операция будет стоить... хм... и каждый день пребывания будет стоить... хм... пусть вам подсчитает бухгалтерия. Мне придётся, уважаемый обжора, у которого уже начинается стадия  злокачественной опухоли, и она грозит поразить весь организм, в общем, тут не только операция, но и очистка крови и кое что другое...
  обследую, делаю записи, диктую Максин, что нужно вписать, готовлю его к тому, что сейчас его положат в больницу на комплекс лечения, тм и операции, и пересадки, и очистка крови, и ряд запретов. Нет, я не из за вредности прописываю тебе диету, дражайший пациент. Вам действительно нельзя. Придётся потерпеть.
  - У нас есть свободный "президентский" люкс? - тихо спрашиваю я Максин. Разумеется, есть, я прошу её подойти и тихо шепчу, чтобы она срочно передала обслуживающему персоналу подготовить его. Он пустовал долгое время, мало ли, вдруг пыль. Стоимость нахождения в таком "люксе" не дешевле чем в номере дорогой гостиницы, хотя там апартаменты гораздо скромнее.
  Пока Максин ушла передать мои распоряжения, я заканчиваю формальности, распечатываю и подписываю направление, мои заключения и планы на его пребывание в госпитале. Отдаю медсестре и отправляю в бухгалтерию, объясняю, куда следует подняться на лифте и к кому обратиться. С неким злорадством про себя думаю, что не строй мне главврач в Остине козни против Максин, сейчас эта чёртова куча денег ложилась бы на счёт их госпиталя. Хотя, по мне, это очень малая плата за то, что они оклеветали передо мной Максин. Моя жизнь всё же разбита, как и её жизнь. Сможм ли мы склеить её вновь?
  Сажусь и протираю виски, ожидая Максин. Достаю плитку шоколада из ящика, отламываю кусочек и медленно жую. Рассматриваю вырезку из журнала, где я поднял вверх одну руку, сидя на быке, особенно мощно брыкающим задними конечностями. Это вообще было смешно, я продержался там свои восемь секунд, а потом на четвереньках бежал от его рогов, жаждущих боднуть мою пятую точку. Сбежал. Опускаю журнал обратно в ящик. Слышу шаги. Цокание туфелек Максин я не перепутаю. Вытираю крошки шоколада. Скоро будет следующий пациент. В прошлом - яркая звезда кино, а сейчас после того, как его лечили от наркотической зависимости, требуется лечение от рака, и он хочет, чтобы его лечением занимался именно я.
  Вспоминаю, как меня уговаривали остаться на работе, убеждая, что есть женщины намного достойнее, чем Максин. Мне нужна Максин! Та самая Максин, что сейчас подходит неспешно к кабинету, чьи шаги раздаются всё реже и реже, словно она оттягивает момент, когда она снова окажется в моём кабинете. Та самая Маскин, с которой я просыпался по утрам и чувствовал себя счастливым. Та самая, которая ещё не успевала проснуться, а я уже завершал утреннюю пробежку, а потом ставил на её прикроватный столик чашечку кофе. И с которой планировал совместный отпуск, горный отель, сидеть в кафе напротив водопада и пить чай под шум воды днём. Всё это разрушено. Я не снимаю с себя вины, но я не собираюсь прощать тех, кто так старательно пытались разлучить нас и кому это удалось. Как я заглажу свою вину перед ней, я не знаю, но...
  Представляю её взгляд, когда я говорю, что я перед ней виноват, её холодное "ничего". И я пока не знаю, как получить хоть малейший шанс. Я придумаю, Максин. Обязательно.
  Получаю звонок. Оказывается, эта звезда сегодня не явится. Впрочем, визит оплачен, и час времени теперь у меня свободен. Вот и открывается дверь. И мы одни. Я пропускаю молодую женщину, которая должна была стать по всем канонам жизни моей женщиной, в кабинет.
  - Максин, мне необходим разговор с тобой. Я знаю, что слишком виноват, и что мне не на что рассчитывать. Просто - я поступил слишком самонадеянно и глупо. Я знаю, что причинил тебе много незаслуженной боли.
  Я не жду от неё ни сочувствия, ни прощения. Я бы не простил. Но я должен это сказать.
  - Я не вправе просить тебя ни о чём. Просто - знай. Я надеюсь, что смогу заслужить твоё прощение.