китти любит быть сукой. из всех ролей эта ее любимая. ей нравится жеманно поджимать губы, закатывать максимально далеко глаза, закусывать скулы, потому что так лицо кажется в разы острее. китти проходится ногтями по чужим глоткам, норовит схватить в любую минуту, не сводит своего пристального взгляда и мечтает о том, чтобы себе подчинить.
китти неплохо играет.
так говорит ей отец.
(у китти на уровне патологии — слушать отца)
>

если бы можно было вскрыть её черепушку (чего искренне не советую), вы бы там нашли:
— парочку джимми чу, виттон и валентино;
— мерседес майбах последней модели, где она на пассажирском сидении;
— сотни листков сценариев, неплохие картины и разбросанные по гримерке окурки от сигарет.

>

если подводить итог двадцати трем годам жизни китти уоррон, то из нее не вышло:
— ни стоящей актрисы
— ни дочери
— ни жены

проебы по всем фронтам.

>

мне похуй, если вы спрашиваете у меня.

все начинается в четырнадцать, когда я пытаюсь оттянуть платье вниз, чтобы оно прикрыло больше, чем только задницу. на мне обтягивающее хуй знает что легер, слишком обтягивающее для этих лет.
я медленно перевожу взгляд на отца с режиссера и задаю немой вопрос 'ты серьезно?' он глядит не на меня — сквозь — он всегда так смотрит на меня — и я знаю, что нет обратных путей.
ну окей.
всё за твой счет.

я привыкла жить за чужой счёт.

мне приходится пытаться соответствовать. задвинуть на задний план пассивную мию, драться до кровоподтеков с диком и отчаянно бороться за внимание культового режиссёра — бенджамина рэй уоррона — по совместительству нашего отца. и я борюсь. борюсь до синяков на руках, которые после старательно замазываю тоналкой, до запертых дверей, чтобы успеть спуститься быстрее, до ненависти, до злобы, до беспроигрышных побед.
я затмеваю их всех, будто мы не братья и сестры по крови, и иду вслед за ним. туда, куда, как он мне обещает, сможет меня привести.

у славы горький привкус на вкус.

у славы отвратительные прикосновения к телу.
я жмусь к холодной стене, выложенной из кирпичей, которые больно впиваются в лопатки сквозь тонкую шифоновую блузку. проглатываю слюну и подчиняюсь, когда шершавая рука (слишком шершавая для известного продюсера последнего стрельнувшего сериала на hbo) тянется к моему лицу.
я поддаюсь, подобно тому, как всегда говорил отец.
сначала пью пузырчатый моет шандон, после вливаю в себя виски. стреляет таблетка, которую он предлагает на вытянутой руке.
мне нужно расслабиться.

боль не притупляется, как он обещает, но эмоции уходят на второй план.
я запоминаю это состояние, и повторяю его в следующий раз.

так и начинается эта игра.

я играю в проходных сериалах, играю на вторых ролях в популярных фильмах. играю, когда отец на меня смотрит и когда не смотрит, чтобы не забыть, какой была роль.
мы сменяем образы слишком быстро:
равнодушные люди по пути
воинственные дома
заботливые на площадке

ему искренне насрать на меня — я просто очередной проект, который должен быть исполнен, а мне.. мне не насрать на него.
обидно, гадко и грязно.
но не насрать.
мать, которая была звездой мелодрам, неодобрительно наблюдает за тем, как я несусь по лестнице, чтобы собрать вещи в очередную поездку до хуй знает куда. по сути, давно бы пора завести чемодан для поездок, но я слишком привязываюсь к вещам, чтобы вычленить какие-то из них.
мы почти с ней не разговариваем — у меня не остается времени на остальную семью. есть только отец.
меня у него нет.

мия бьет меня в школе.
она старше на два года и гораздо сильнее. у ее подружек длинные цепкие ногти, короткие юбки и крепкие ноги. они размахиваются туфлями от ив сен лоран, и каждый удар больно отдается в бедрах, по которым они бьют.
если я начинаю сопротивляться, они начинают хватать за волосы. бедные мои волосы! их ведь нужно еще укладывать, они должны быть идеальными на гриме!
я начинаю молчать и впиваться зубами в губы, чтобы ничего не сказать.
им надоедает через двенадцать минут и тридцать восемь секунд. они уходят, и мия продолжает стоять. это единственные раз за день, когда она может позволить смотреть на меня сверху вниз.
но знает, что на деле — только снизу ввысь.

ей хотелось, чтобы мне было больно.
но не было.
слава все равно била куда больней.

разница в год с диком изначально заставляла устраивать с ним войну. ему хотелось привлечь внимание отца, но тот был сосредоточен на мне — как самой подающей надежды в нужном еум ремесле ребенке — не знаю, почему до них так и не дошло, что бенджамина уоррена никогда не волновало, что там кто чувствует и о чем думает.
ты либо можешь принести ему снова былую знаменитость, либо — нет.
в первом случае он выжмет из тебя все соки, но посвятит себя всего, во втором — не будет даже знать о том, что ты существуешь.
дик перестал бороться через пару лет, когда ему было четырнадцать, а мне тринадцать. за его спиной — одна мизерная роль, на которой он облажался, за моей — пара фотосессий, три рекламных ролика и даже две роли в утренних сериалах для детей.

сейчас я была бы не прочь отдать ему свое место, а самой оказаться в тени.

дик со мной не говорит. это его форма протеста и его отказ принимать меня в своих близких. мне все равно, потому что все ночи я провожу на вечеринках с отцом, пытаюсь знакомиться с разными актерами и актрисами, продюсерами и сценаристами, и запасть кому-либо в душу. я западаю.
образ дика все еще остается для меня несмывшимся пятном с любимого платья, которое не позволяет надеть его снова. я достаю из гардероба, устало разглядываю его сверху вниз, пишу пару смсок несколько раз в месяц, но если и получаю ответ, то пропитанный желчью и непринятием.
на этом все.

фишка в том, что отец не терпел конкурентов.
либо я была с ним, либо была остальной семьей.
мой эгоизм хотел получить деньги, славу и людей. а значит, и его.

я не помню, как заканчиваю школу. или как поступаю в университет. или как связываюсь с наркошей-рокером и выхожу за него замуж. не помню, как снимаюсь в проектах, как даю интервью или же прихожу на фотосеты для журналов. не помню, как выбираю сценарии и как подписываю контракт с netflix.
просто в один день я открываю глаза и понимаю, что это не моя жизнь.

рехаб занимает полгода, в которые я рву все отношения с отцом и бывшим мужем.
для всех официальная версия: детокс. для знающих: очередная молодая актрисулька, которая не выдержала напора славы.

я и правда не выдержала.

воспоминания от грязных рук на теле становились все четче.
комментарии в духе она 'просто дорого обошедшая шлюха, которую мы наблюдаем на экране' все громче.
желание сбежать от мира и от наркотиков ярче.

в атлантик-сити я оказываюсь просто потому, что палец попадает в него на карте.

если вам нужен в жизни пиздец, то добро пожаловать к китти.
потому что китти — это пиздец.

Солнце вовсю нещадно светило прямо в лицо, и как бы Ленс не старался отвернуться или укрыться, казалось, - оно было повсюду. Над ним, с боков и даже на подушке. Кстати о подушке, сегодня она была как никогда твердой, от чего шея затекла и неприятно ныла. В прочем, к великому сожалению это были далеко не все "приятные" известия. Во-первых, в горле жутко першило и саднило. Казалось, там побывало по меньшей мере огромное стадо слонов и каждый (нет, только подумать, КАЖДЫЙ!) оставил "подарочек". Во-вторых, при малейшем движении или чересчур громком звуке пения птиц... "Откуда у меня в квартире птицы?"... Голова раскалывалась буквально пополам. До сих пор противясь надоедливому солнцу, Лоуренс так и не открыл глаза, жмурясь, морщась и безуспешно пробуя, доверяя своему шестому чувству, которое, кстати, было совсем у него не развито, дотянуться рукой до предполагаемой тумбочки, где покоились таблетки от головной боли. И какое же было удивление, когда на свой собственный хрип о помощи, он услышал до омерзения писклявый женский голос.
- Дорогой, не смотри на этого дядю. Совсем стыд потерял! Здесь же дети!
И еще большее удивление, открыв глаза, Ленс оказался далеко не у себя дома... А в парке, распластавшись на скамье.
Перебирая ворот футболки, Ленс с периодичностью оглядывался по сторонам. И вот, уже через минут десять безрезультатной борьбы с головной болью, саднящим горлом и головокружением он осознал, что, черт подери, он не знает, где находится. "Приплыли", он рывком поднялся со скамьи, чем сделал себе только хуже, потому что головная боль только увеличилась, и тут же медленно опустился на место. Переждав с минуту, Ленс взял куртку и, проверив карманы, понял, что он баран. Самый что ни на есть баран, породистый, с восхитительным мясом, пушистым мехом, но, к сожалению, без мозгов. Что называется совсем без них родимых. Да, допустим, он вчера выпил. И? Придурки друзья не догадались отвезти домой? Зато теперь ни телефона, ни денег, ни даже документов. Жизнь прекрасна, ага. Покачиваясь, Лоуренс на этот раз осторожно поднялся, убедился в том, что все не так отстойно, как он думал в самом начале. Посмотрел вдаль, заметил, что не так далеко выход из парка, он старушечьим шагом (не поднимая ноги и шаркая подошвой ботинок по асфальту) побрел по аллее.
"Да ну бред же...", пытаясь вспомнить события дня прошедшего, подытожил Лоуренс. Хорошо, с утра они с Неро пытались починить кран, выслушали браваду Летиции, которая то и дело насмехалась над двумя недосантехниками. Ленс тогда еще сообщил, что машины чинить куда проще, чем эту вот трубу. Так и не разобравшись в чем причина, он отправился в гараж, а ребята - открывать бар. Ленс тогда часов до пяти вечера провозился с движком, который наотрез отказывался работать. Плюнул, принял душ, собрался и отправился в бар... А дальше... "Нихрена не помню... Может меня кто-то по голове огрел и ограбил?", мысль показалась здравой, а потому Ленс поспешил домой.
Уже возле самого выхода он понял, что и к головной боле можно привыкнуть, так как почти перестал замечать ее. Улица, на которой находился парк, была хорошо знакомой. Он внимательно оглядел дома, окружавшие, словно дикие звери беззащитную жертву, островок зелени. Трудно было поверить, что это место, сейчас залитое солнечным, нежным, теплым светом старенький сквер, в котором раньше, когда был совсем крохой, он играл. Ленс до сих пор прекрасно помнил дорогу от сюда до дома деда.
Минут через пятнадцать он был возле нужно дома, по привычке оглянувшись на соседний дом. Жила там крайне скверная старушка, чудовище с костылем.
- Летиция... - Ленс приглушенно рыкнул, обнаруживая дверь открытой, вытирая вспотевший лоб. - Эй! Пупсики! Опять дверь закрыть забыли? Когда вас ограбят, пеняйте на себя.
Шагая по коридору на кухню, Лоуренс даже удивился. Было крайне тихо. Уже на кухне его встретила Летиция, крепко сжавшая в руке кухонный нож. Махнув рукой в знак приветствия, Ленс распахнул дверцу холодильника, выудил остатки сока, и залпом допил его, даже не удосужившись взять стакан.
- Что вы себе позволяете? И как попали в дом?
- Ты как всегда дверь забыла запереть. А так... Сок пью, можно?
- Убирайтесь, или я вызову полицию! - едва не подавившись воздухом от злости, Лети взмахнула ножом, указывая на выход. - Неро!
В ответ послышался глухой стук, и недовольное "Что там? Паук?"
Летиция смерила "паука" взглядом, и только поморщилась.
- Д... Да, паук. Огромный, двухметровый!
Спустя минуту показался и парень, удивленно осматривая неожиданного гостя. На его вопрос "Кто это?" Летиция только и пожала плечами.
- Ну прямо ха-ха! Смешно, обоссаться можно! Ребят, вы чего? Ты кран починил? Надо сантехника вызвать. Аспирин у нас есть? Черт, который час? Харли будет в баре через... Полчаса. Мне надо привести себя в порядок, и...
- Мужик, ты о чем? Кто такой Харли? Какой бар? И кто ты, черт возьми? - переняв у Лети нож, Неро выступил вперед. Ленс с еще большим удивлением покосился на парочку. Парень же продолжил. - Может ты домом ошибся? Алкаши собираются по улице ниже, где заброшка разваливается.
- Это шутка такая? Я дома! Это мой дом. А вы парочка студентов, которые...
- Ты точно что-то попутал. Этот дом принадлежит городу. Его владелец умер несколько лет назад. А мы этот дом снимаем. И ни о каком баре не знаем. И тебя тоже видим впервые.
Собравшись что-то сказать, Ленс открыл рот, но искренное недоумение в глазах ребят сложно было бы подделать. Он поднял руки, сдаваясь.
- Хорошо... Ладно. Ваша взяла. Я ухожу. - не скрывая собственного раздражения, Ленс покинул дом. Но тут же оказался окликнутым.
- Эй! Мужик! - обернувшись, Ленс заметил Неро. Тот подкинул в воздухе баночку. - Аспирин.
Впрочем, ребята совсем не изменились. Несмотря на то, что они совсем не узнали в нем Ленса, поделились таким нужным сейчас лекарством. По пути закинувшись парочкой таблеток, он целенаправленно шел к бару, там-то его каждая псина знает.
- Какого?... - остановившись перед закрытым и точно заброшенным зданием, Ленс едва сдержался, чтобы не выругаться как следует. Его бара нет. Студенты его не помнят. И едва сердечный приступ не схлопотал, только подумав о том, что и мотоцикла нет.
- Разобраться... Мне нужно во всем разобраться. Черт, я что вам, какой-то говнокоп, чтобы разбираться в этом дерьме? - ворча себе под нос, он продолжал ход в неизвестном себе направлении. Пара поворотов, несколько длинных, или не очень, улочек. Голова медленно прекращала болеть, но одно оставалось неизменным, - привкус во рту так и остался далеко не самым приятным.
Откуда-то со стороны послышались разборки. Светловолосая барышня выскочила из дома, попыталась запрыгнуть в машину, но тут же оказалась остановленной. "Не твое это дело, Ленс... Ой не твое.", остановив взгляд на застывшей девушке возле дома, он краем уха поймав всего одну фразу. "Как ты мог все забыть?" Медленно вернул внимание парочке у автомобиля, Ленс тут же задумался. Что, если девушка попала в такую же ситуацию как и он сам? А сейчас это чмо, которое держит ее за руку, совсем не нежно, стоило бы отметить, вызовет полицию. Или чего хуже, - психушку.
- Вот ты где пропала! - высвободив руку незнакомки из цепкой хватки, Ленс извиняющееся обернулся к молодому человеку. - Прошу простить мою сестру, она немного с кукухой не дружит, не так давно мужа лишилась. В аварии. И теперь ищет счастливую семейную пару, как-то убеждает себя, что мужчина... Вот как вы... Ее муж, и все! - звонко присвистнув, Ленс подал жест "улетающей кукухи",сам же быстро затолкал девушку в машину. - Сиди и не рыпайся, иначе в дурку загремишь.
- Это называется психическое расстройство. Оно лечится, у меня есть друг, он может помочь. - отвлекшийся от Ленса и Тал Ренан быстро пришел в себя. Но Лоуренс поспешил продолжить.
- Мы люди не местные, приехали родственников навестить. Конечно же лечимся, конечно... Лечимся. Мы поедем? А то деда совсем с ума сойдет, когда поймет, что его внучка машину сперла. - хлопнув Рена по плечу, сел на водительское сидение.
- Хорошо... - рассеянно бросил Ренан, провожая взглядом отъехавшую машину. Быстро вернул в руку телефон и набрал один из номеров. - Рейн... Пробей номер машины... Местный... - продиктовав номер, он отправился обратно в дом. - Потом расскажу. Это странная ситуация... Да, до связи.
- Только не злись, ладно? - вывернув за угол, Ленс остановил машину. Всем корпусом развернулся к Талестре. - Значит, тебя тоже забыли? Что же происходит?

пост с любой ролевой, но обязательно ваш

Сложно сказать, рада ли тут находиться мисс Форман. С одной стороны этот край явно не предел всех её мечтаний, а с другой стороны она и не жить тут собирается. Расширяться как-то надо, потому что уже чувствуется потолок возможностей, который достигнут. Да и никто в семье кажется не возражает о продолжении, Флоренс смогла достойно раскрутиться. Может быть это врождённое, может быть, помогли в какой-то мере возможности её рода, всё-таки у её семьи и деньги, и знакомства и к короне они близки. У Фло в Британии, скажем так, уровень прохождения Very Easy, если говорить на языке видеоигр. И пусть клуб и правда не провалился, а развился до целой сети, говорить, что всего этого добилась девушка сама сложно. А что очень развито у Форманов в целом и у Флоренс в частности? Разумеется гордыня. Ей нравится хвастаться достижениями, но и в полной мере её всегда можно подловить на том, что настоящих трудностей в Лондоне, да и в целом по Британии, ей не светит. Зато, отстроив первую жемчужину в Европе, уже можно будет сказать, что да. Девочка действительно вышла за пределы влияния своей фамилии и уже чего-то реально добивается. Отец много раз стремился помочь. Но Фло обратилась к нему только на старте. За одобрением и, разумеется, первым вложением. Дальше она для себя решила, что это её детище и если она выйдет в плюс, то пойдёт дальше, если нет, всё свернёт, но вечность в тени такой мощной поддержки не будет. Иначе зачем всё в принципе было начинать?

И вот сейчас выбор пал на Хорватию, как на окошко для неё в Европу. Конечно, амбиции не позволяли ей думать, что она закрепится тут и всё, её устроит. О нет-нет. Это должно было стать только началом. Пробой. Побывав в других странах, поняла, что там даже и попробовать то не дадут. Задавят в зародыше, а если пока закрепиться тут, да постепенно сделать себе имя, то может дело и выгорит. Но это пока слишком далеко идущие планы. Сейчас желательно присмотреться к окружению, к местной специфике.

- Мисс Форман? Вас приглашает к себе Константин фон Мейер. - произнёс подошедший официант, чем действительно удивил. Кто-то знает её лично? Это был не тот мужчина, который ранее принял заказ, пока Фло осматривала заведение пытаясь понять лучше местную публику, её вкусы, в целом менталитет. Сильно ли аудитория отличается от англичан, стоит ли что-то скорректировать конкретно для этого места, если она решит начать расширение именно с этой локации.  Как оказалось, в целом люди везде одинаковы. Может быть чуть другие предпочтения в еде и музыке, но в целом беспокоиться, казалось, не о чем. Здесь, как и в родной Британии, люди любят танцевать, любят хорошую выпивку... Развлекательное заведение редко когда окажется не к месту, вот и здесь, кажется, она не прогадает. Сперва имя мужчины показалось отдалённо знакомым, но довольно быстро она вспомнила его гордого обладателя.

Константин всегда выделялся среди знакомцев отца. Гордый, целеустремлённый, минимум лизоблюдства. Не нужно было знать, с кем он приятельствует или с кем у него просто были контакты, чтобы с уверенностью сказать: Он из того же круга. У отца было чутьё на сильных союзников, на подобный себе круг общения, и то, что в итоге мужчина стал очень близким другом семьи было неизбежно. Что же касается самой Фло и её отношения... А какое могло быть отношение к такому мужчине у шестнадцатилетней девчонки, которая не знала жизни, но которой сам отец велел брать пример в делах с себя и с Константина. Так, мол, и так. Будешь как мы, Флоренс, то никогда и не пропадёшь. Смотри как ведут дела, Фло. В конце концов она восхищалась мистером Мейером, был период симпатии, был момент подростковой влюблённости. Было всё, что свойственно возрасту. Впрочем толком она про него ничего не знала, достаточно было быть в курсе, что он друг папы, что ему можно даже только по этой причине доверять и... в общем-то всё. Она не знает ни о прошлом мужчины, ни о настоящем. Ни о том, почему он пропал из поля зрения семейства. Просто в какой-то момент он перестал появляться, а отец на вопросы, почему же мистер Мейер больше к нам не заходит, отвечал искренне, но неопределённо "К сожалению такой возможности нет". Постепенно мысли обращались к этому человеку всё реже, и лишь редко он давал о себе знать отцу то кратким общением, а то и сувениром каким. Всегда было обидно, что он не мог заглянуть, но всегда было приятно, что он нашу семью не забывал.

- Мистер Мейер. Какой сюрприз. - Подав руку и чуть опустив голову, приветственно кивнув, было видно, что Флоренс не только вспомнила хозяина этой вип-ложи, но и была искренне рада его видеть. - Вы себя недооцениваете. Поверьте, вы очень запоминаетесь и ничуть не изменились. - Широко улыбнувшись и покраснев, она опустила глаза от приятного комплимента и с позволения обладателя этой уютной ложи, присела на диванчик, проводив взглядом официанта, которому было заказано шампанское. Дальше слова мужчины заставили Фло только шире улыбнуться. - Зачем кем-то себя обременять? Ходить со своим мужчиной по ночным клубам, это как зайти в парфюмерный чтобы просто надышаться ароматами и уйти ничего не купив! - Шутка, конечно, но не будет же та, кому сделали столь приятные комплименты сразу ступать на тоскливый тонкий лёд темы, что никого для себя и не нашла, потому что времени особо на отношения и нет.

- Ну а если серьёзно, мистер Мейер, то я в общем-то тут по вопросам моего бизнеса. - Она не упомянула ни семью, ни фамилию. Девочка всегда была гордой и тщеславной. Сейчас, когда она добилась успеха в своём родном уголке планеты и думает закрепить достижения выйдя за пределы, то и подчёркивает именно себя, как бизнесвумен, вымарывая из истории своего триумфа родителей, хотя кто на её авантюры давал деньги и позволил всему этому случиться мы все прекрасно знаем. - я владею сетью ночных клубов "Night Flower", вполне популярных в пределах Англии. Лондон, Бирмингем... Манчестер... - Начала она, - Но сложно говорить об успешности, если упёрлась в потолок возможностей и преодолеть его сложновато без должного расширения. Вот я, собственно, и тут. Приглядываюсь. Смотрю чем живут здесь люди, чем дышит местная сфера развлечений. - Пожала она плечами, когда официант вернулся с заказанным шампанским. Когда иная хотя бы кивнула бы, благодарно, то от Фло лишнего слова благодарности было не услышать. Девушка считает, что если человек делает работу, за которую ему платят, а не одолжение, так и к чему это тогда? Ну и если честно признаться, то она избалованная, как таковая, так что даже внимания не обращает на обслугу.

- В куда более лакомых кусочках Европы конкуренция такая, что туда соваться, это фактически броситься в вольер на растерзание, уж я видела с чем придётся конкурировать. А Хорватия, как стартовая точка, этакий чёрный ход по крайней мере для начала, кажется не плохим местом. Не могу сказать, что с местными заведениями будет сложно. - Произнесла она и сделала глоток игристого напитка. - А вы, мистер Мейер? Что вас сюда привело? Совсем нас не навещаете. - Фло не была посвящена ранее, почему Константин в принципе не посещает Лондон, а позже просто уже было не до того, чтобы узнавать детали. - Отец, да и мама были бы вам рады, вы всегда желанный гость. - О да, особенно мать Флоренс, она с трепетом всегда относилась к мужчине и кажется позволяла даже себе самостоятельно что-то приготовить на десерт, говоря папе Фло, что просто любит удивлять гостей рецептом. Если симпатию девушки к мужчине можно объяснить подростковыми гормонами и давлением отца, мол "посмотри, как этот человек ведёт дела и учись!", то мамина стрельба глазками и десерты... Ну что ж, это тоже объяснимо. Правда отросли ли рога у Формана старшего или всё осталось лишь в фантазиях замужней аристократки, известно только самой Донне, матери Флоренс и мужчине, который сейчас был напротив.