Многое изменилось с той поры.. С того как глава с Лесли вроде как закончилась. У каждого были свои ожидания на счет другого. Девушка видела в нем этакого принца,  который чувствует к ней что-то незабываемое, а он.. он повел себя не хорошо.  Точнее как не хорошо, он ничего не обещал, но почему подумал, Что имеет право быть не просто защитником ее чести. А ведь именно это в нем проснулось, когда он увидел, как обращается с ней отец. Тот самый вечер, когда она представилась своим настоящим именем, что его крайне сильно выбесило. Спрашивается с чего вдруг? Но тут была затронута его старая травма. Доверие к людям. То есть мужчина крайне  сильно не любил двойные стандарты. Когда человек ведет себя определенным образом, но в случае какой-то ситуации становится тем, о ком хочет забыть. В случае Лесли она представила себя той, кем ей было не комфортно ради него? Оценил ли он это? Нет. В тот момент в нем горел огонь того, Что его обманули. А для человека крайне вспыльчивого это очень сложно управлять собой. Как и получилось тогда. Да, он хотел помочь девушке почувствовать себя сильнее, чтобы противостоять отцу несмотря ни на что. Но что получилось в результате? В результате ей помог его брат, о чем он узнал позднее. Да в тот день, когда Паркер улетел в Лондон, он об этом сказал. Что было потом? Многое. Но конец наступил, когда Кай предложил начать все с самого началах девочка психанула. У них не было взаимопонимания, это самая главная их ошибка. А могло бы что-то получиться? Конечно.
  Прошло достаточно дней, недель и месяцев. И Лесли не выходила из его мыслей, хотя он никак не проявлял себя. Больше того он несколько раз встречал девушку издалека. Видел, чем теперь мисс шей занимается. Что же, кажется, она себя, наконец, нашла, а не это ли прекрасно? Когда человек начинает заниматься то, чем ему нравится. Когда его не заставляют, не гонят. Это то, к чему и сам Белфорт всю жизнь стремился. Стремился показать отцу, что политика это не про него, он не хочет иметь с этим ничего общего.
    Последний раз стал судьбоносным.. Кай приехал на объект, который он рассматривал для открытия ресторана в строящемся пока еще здание. Проходили многочисленные проверки, но дом не был сдан до конца. Лифт упал, люди пострадали. В том числе и кой, который успел спуститься раньше, но ему попало, придавило. О травме он узнал не сразу. Уже позднее. В больнице он оказался благодаря той, что приехала со скорой. Той, что имела волшебное имя Лесли. Да, та самая Лесли Шей, о ком он думал последние месяцы. О ком сожалел больше всего..
   Именно она насильно фактически привезла в больницу, чем, можно сказать, спасла ему жизнь.  Вот только не услышал он ее потом. Точнее не так. Кай прекрасно осознавал, что девушка более не вернется к нему в палату. Поэтому в тот же день он устроил свой "побег".  Вот только своим лечением не занялся, пропил таблетки, но стоило доделать и капельницы, а это он не делал, как и другие процедуры. Так что слабость осталась,  рана проходила плохо, все еще кровила. В общем не похоже все это было на него. Нам человека, который следил за своим здоровьем словно король Великобритании. Но это изменилось еще тогда, когда Лесли уволилась.. Тогда изменилось многое в его образе жизни.
  Его ждала работа, какое тут валяться в палате. Так что на следующий день он уже был на совещание, а на пороге его кабинета стоял врач с медсестрой и с уколами. Он не мог никому перепоручить,  тем более, что Паркер последний месяц был в Англии со сломанной ногой.  Так что на нем было все. Какое тут лечение и больничный?

  В голове была одна мысль. Наконец, вновь поговорить с Лесли. Но нужен был ее адрес. Для этого он напряг кадровиков, чтобы те нашли ее личный адрес, который она должна была указывать, заполняя анкету для поступления на работу в клуб. Но не ехать же с пустыми руками? Конечно, нет. Он заехал сначала в цветочный и выбрал тюльпаны. Остановился он в частности на пионовидных тюльпанах. Сколько пятьдесят одна штука. Кроме этого он заехал в известный французскую кондитерскую, где взял несколько нежных десертов на тонком нижнем тесте с кремом и ягодами. А еще прихватил два круассан. А так же два стаканчика кофе. Причем один он выпил по дороге, а второй был для девушки.
  Только после этого он направился к девушке. Мимо консьержа ему удалось пройти не особо замеченным, так как он проходил среди большой толпы гостей. Кажется, кто-то из этого дома выходил замуж и гостей было много. Так что Кай прошмыгнул с ними за компанию, поднялся Яна нужный этаж и нашел ту самую квартиру, нажал на кнопку звонка и..
  Он не знал, в каком состояние откроет дверь девушка,  но заговорил сразу, чтобы та не успела его выставить за дверь. Ну а вдруг? Вот только сразу замолчал, увидев какого парня в полотенце.  Прошло времени то много, у Лесли кто то ведь мог появиться? Мог. Но это мог быть и кузен. Поэтому..
- Им.. привет! С легким паром! Могу я увидеть Лесли?- при этом в руках у Кая был букет цветов, пакетик с полусладким сюрпризом в красиво упакованных коробочках и повязанные атласным бантом. и стаканчик с кофе. Это извинение? лишь очень малая часть..
При этом сам Кай уже вошел в квартиру, облокотился на стенку. Ему было трудно стоять на месте, поэтому он переминался с ноги на ногу. Конечно, зайдя в квартиру. Почему трудно стоять? Бок сильно побаливал. Ведь он не давал себе возможности нормально вылечиться и прийти в себя. Он не давал себе шанса расслабиться, пока не сделает одно дело..

рассветное солнце раскрасило ребристый склон в алый. камень, иногда скрывающийся с макушкой под пенистой волной, почернел. пена набегала на берег, пожирая кусок земли, но через пару мгновений резко схлынула обратно. пальцы тонут в мокром песке. позади остается лишь цепь следов. пошевелив пальцами, отчего те только глубже зарывались в песок, ирвин усмехнулся. море, набегая, ласкало щиколотки, щекоча приятной прохладой. завернутые солдатские штаны слегка жали, но об этом напрочь забываешь, стоит вдохнуть свежесть океана, набить легкие до самого отвала, чтобы грудь поднялась парусом, задержать дыхание и медленно выдохнуть. сапоги со светлыми потертостями на мысах пристроились у подножия скалы, превышающей человеческий рост. ирвин выставил руку вперед, растопырив пальцы, через которые тут же потекло солнце. ярко-ярко. зажмурился, прикрыв левый глаз. тепло ползло по ладони и покусывало за кончик носа и наморщенный лоб.

— вот она какая, — еле слышно выдохнул, ощущая соль на губах, — чужая мечта.

вода уходила вдаль, туда, где практически сливалась с ясным небом. лишь скачущая по волнам пена рисовала линию горизонта. солнце медленно тянулось ввысь. ирвин не сводил глаз, подставляя сильные руки и пряча потемневшие шершавые локти и огрубевшие ладони. зачесал мокрыми пальцами волосы назад, влажная, тяжелая челка упала на пригретую макушку, освободив широкий лоб. где-то рядом плеснулась рыба и тут же ушла под воду, оставив после себя только расходящиеся по глади круги. солнце, поднявшись, заиграло на мутноватой воде, заблестело, да так, что аж зарябило в глазах.

— оно удивительное, — одними губами, не коснувшись отзвуком воздуха, но с замиранием уставшего сердца. грудная клетка сжалась. на миг командор увидел улыбающееся лицо армина арлета, мальчишку, который не успел показать себя миру. с закрытыми глазами образ становился только ярче, а в ушах, заглушая реальность, звенит смех. тяжелый вздох тает в тепле нового дня. вода смывает следы, пока ирвин подхватывает за голенища солдатские сапоги и исчезает среди воющего песка. босоногий и живой.

* * *

засыпанный песком военный лагерь все еще сохранил следы ночного дождя — иссыхающие черные пятна на сбитой суконной ткани палаток. плюхнувшись на деревянный жесткий стул, выдохнул и прикрыл веки. ночь вышла суматошная: дождь начался неожиданно, а рядовые забыли спрятать седла. доехать до столицы без седел сможет не каждый, поэтому выбежали под ливень и забегали по лагерю практически все. зато седла достаточно быстро оказались в тепле и относительной сухости. но сон после выброса адреналина не шел, голова упрямо подкидывала беспорядочно мысли. смирившись, ирвин поднялся часа в четыре, сходил до побережья и через час другой вернулся. жизнь в лагере уже кипела вовсю. нет-нет, а находилось то одно, то другое задание. упал локтями на стол, положил на скрещенные руки острый подбородок. в виски ударила тяжесть, веки начали закрываться. жутко клонило в сон. мельтешение снаружи палатки лишь сильнее убаюкивало.

белые пальцы на выцветающей болотной ткани, слегка прихлопывающей на ветру. стелющаяся песочная пыль, залетающая в палатку из-за спины подошедшего солдата. цыкнув, вырвал из пелены приятной полудремы. ирвин раскрыл глаза и сел прямо. на лоб давила усталость и остаточное ощущение сна. потер глаза, пока гости рассаживались за пустым столом. сконцентрироваться не получалось, звуки все еще доходили до сознания приглушенно. сейчас необходимо взять себя в руки. легкий пинок по ноге. как-то все идет не так. ирвин не смотрит на леви, севшего справа от командора.

— прошу прощения, — хрипловато. — ночь была тяжелой. и так, как я могу к вам обращаться? — голос зазвучал приветливо и расслабленно. но с каждой секундой внутри все деревенело от напряжения. сейчас парадизу нужны союзники, и это первый реальный шанс их заполучить. звон чашек о блюдца. ханджи, разлив чай, присела в отдалении, на против. во время разговора, который шел на удивление легко, ирвин то смотрел на собеседников, то опускал взгляд на волнующуюся полупрозрачную коричневую жидкость. шатер пропах чаем насквозь, так как к чашкам почти не прикасались. лишь изредко прогревали горло. ирвин сжал пальцами изящную ручку чашки. — думаю, вы прекрасно знаете нашу ситуацию. из-за определенных обстоятельств парадиз сильно уступает в развитии, — многие на переговорах боятся говорить о своих слабых сторонах, но ирвин знает, что порой это необходимо. — нам, возможно, нечего вам дать. но мы все же нуждаемся в вашей помощи. как мы могли бы с вами договориться? — шум приближающихся шагов. ирвин сжимает пальцы, стараясь ничем не выдать порыва радости.

секунда.

— командор! извините, что прерываю, но ... — договорить встрепанному и запыхавшемуся мальчишке не дает поднятая рука. другой стороне необходимо время подумать, а ирвин чувствует небывалую тягу к свежему воздуху, песку и небу. вырваться на миг-другой, чтобы вернуться с новыми силами.

— я отойду на пару минут и, как только вернусь, мы сразу продолжим, — кивает елене и её подчиненному, обходит стол со стороны леви. прежде чем выйти, оборачивается в пол корпуса. — выпейте чаю, его мы привезли с собой из столицы парадиза. было бы замечательно, если бы вы его попробовали.

выйдя из шатра, ирвин не спешит начать разговор с рядовым, уверенно идет дальше, хотя прекрасно видит, как мальчишка нервничает, перебирая ногами по песку и вздрагивает от желания уже сообщить то, что его просили передать. теперь, пойдет. приставив ногу к ноге, ирвин резко тормозит на расстоянии нескольких палаток от главного шатра. разворачивается, заглядывает рядовому в глаза. и, когда тот, наконец, набирает побольше воздуху, чтобы начать говорить, командор перебивает. — как тебя зовут?

— а... эм... — замямлил от растерянности. — оливер реквуд, сэр.
— ты необычайно вовремя, реквуд, — дружелюбно хлопает мальчишку по плечу и мягко улыбается.
— там... пленные...
— найди жана кирштейна и доложи то, что хотел рассказать мне. он разберется, — решать мелкие проблемы нет времени. ирвин уверен, что возникшие трудности вполне по плечу одному из солдат отряда леви. тем более парень действительно успел проявить как лидерские качества, так и умение думать головой, когда это особенно необходимо. — а у меня для тебя новое задание. через минут десять-пятнадцать попроси конни спрингера зайти в шатер и передать капралу леви следующее сообщение ... , - реквуд выпрямился и навострился. под конец активно кивнул. — отлично. надеюсь, не надо уточнять, что... это должен услышать только капрал?...
— нет, сэр. то есть... д... в общем, не надо, командор. я все понял.
— вот и молодец, — улыбнувшись, ирвин направился к выглядывающему из-за верхушек палаток шатру.

— еще раз прошу прощения за эту заминку, — пригнувшись, ирвин зашел в шатер, в котором тишина была до того накалена, что аж физически ощущалось витающее напряжение. — как вам чай? и на чем мы остановились? — в голосе командора нет и следа привычной твердости. просто сейчас не нужно вдохновлять юнцов идти на поле боя, сейчас главная цель дать почувствовать елене, что она держит все под контролем.

— мы готовы обеспечить острову безопасность, предоставить новейшие технологии, помочь в установлении связей с некоторыми дружественными государствами и в разведывательной деятельности против маре, — вычеканила елена, будто заучивала эту фразу. и именно в этот момент отчего-то на ум пришла мысль, что есть еще люди. люди кулис. они точно знали на что давить, парадизу нужно было все перечисленное, как рыбе — вода.

— каковы условия? — за все надо платить. эрен. из речи елены было понятно, что руководит добровольцами звероподобный титан, зик, и он крайне заинтересован в своем сводном брате — эрене джагере. паршиво. единственный шанс — тянуть время. хотя... на что-то такое и рассчитывал ирвин. с довольно бедного и отсталого острова можно взять только: ресурсы и титана-прародителя. поэтому и... в шатер заглянул паренек, сверкнул светло-карими глазами. поклонился, как бы извиняясь, и подбежал к леви. наклонился. от шепота колыхнулись черные волосы. ирвин знал, что передали леви. план действует. отлично. райвел встал, коротко кивнул и вышел. шестеренки забежали, приводя в действие механизм. — продолжим? — тихим, но вкрадчивым вопросом комондор вернул внимание находящихся в шатре людей к себе. — мы тоже мечтаем о возрождении элдии, ведь это поможет нам жить в относительном мире. однако... как мы можем устроить встречу, если еще недавно звероподобный лишил нас значительной части войск? мы не можем потерять эрена, надеюсь, вы понимаете, — ирвин говорит нет, но мягко и предлагая собеседникам самим придумать выход или, хотя бы, подумать над этим. голос его мягок, глаза не выдают ни ненависти, ни ярости.

улыбка.

— мы могли бы устроить вам встречу после того, как убедимся в ваших благих намерениях. год или два, — абсурдные условия. мало кто принял бы их, но... если изменить видение реальности, если окружить иллюзией уверенности.

— слишком долго!

прохлада чашки тлеет на обветренных губах. чай сладкий, но давно остывший. ирвин слишком много повидал, чтобы сейчас поддать чувствам. он спокоен и тем давит на собеседников. шебуршание, гомон голосов, перекрикивания, ржание лошадей. от отказа от сделки потеряет не только парадиз. в переговорах терпение — ужасающее оружие, но до обиды недооцененное. они уже раскрыли много полезной информации, еще с первого ключевого вопроса: «какова расстановка сил во внешнем мире?». отвечая на один вопрос, им пришлось рассказать обо всех странах, их сильных сторонах и об отношениях между государствами. ирвин почти слышит, как леви где-то на другом конце лагеря фыркает, поминая командора и его любовь к авантюрам. и... оттого внутри теплеет и уголки губ приподнимаются. в светло-голубых глазах читается улыбка. тяжелые шаги. леви ходит бесшумно. но это он. говорит громче, чем обычно. четко следует плану, гадая и начерта было собирать лагерь и готовиться к отъезду в столицу на два дня раньше, чем планировалось.

звуки сборов с каждой секундой тяжелой тишины в шатре становились отчетливее. елена сглотнула. дело двигается с мертвой точки.

— понимаю, это звучит абсурдно. и с вашей точки зрения, мы предлагаем невозможное, но... мы лишь хотим справедливости, — справедливость. сколько раз уже приходилось манипулировать этим прогнившим насквозь словом? один разом больше, одним меньше. все ради людей, которые умеют и желают жить обычной жизнью. и ради тех, чьи голоса тревожат ирвина по ночам. ради людей. с победой над титанами люди не нашли счастья, они встали на порог нового сражения. теперь битвы будут не за человечество, а за близких. не за далекое и большое, за маленькое, за обыденное. и потому эта война будет самым яростным из сражений.

кости брошены.

под пальцами — шероховатость древесины. опора. ирвин нажимает ладонью на столешницу, показывая, что готов встать и закончить разговор. но слышит обреченный вздох и замирает.

— мы согласны.

пришлю заинтересовавшимся. пишу от третьего лица, но могу от первого. обычно 3-15к знаков, как пойдет

(Пишу сейчас с телефона, поэтому без кодов)
Огни ночного города то утопали в темноте, то сливались в одно сплошное пятно, заставляя несколько раз моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд. Мерлиа любила это место. Кажется, здесь время останавливалось и в тоже время переливалось между собой тонкими нитями судеб, создавая новую историю нового дня. Она сидела на бетонной ограде, согнув ноги в коленях, и смотрела вдаль на мерцающие огни, от которых её разделял небольшой канал Гранд. Возможно из-за жаркого климата Финикса, или потому что озер и рек как таковых в этом городе не было, но Лиа всегда любила воду, даже вот в таком вот виде. Но это место нравилось ей не только из-за воды. Здесь можно было просто остановится. Не думать ни о чем. Все проблемы, дела, обязанности оставались там за этой придуманной ею границей.
За той границей кто-то сегодня влюбился, кто-то разочаровался, кого-то дождались, а кого-то наоборот бросили. В такие моменты она чувствовала насколько незначительными могут быть радости или проблемы одного человека. Все они напоминали те самые огни, которые, если смотреть на них не отрываясь, попросту сливались в одно пятно. И оно всё равно оставалось за каналом, словно ограждая тех, кто по эту сторону от всего этого.
Хотя сегодняшний вечер немного отличался от других.
— Тебе и вправду всё равно? — Лиз посмотрела на девушку, словно пытаясь понять её мысли.
"Дохлый номер." Усмехнулась про себя Саммерс и сделала ещё один глоток шампанского, втихую унесенного с матушкиной вечеринки. Одна на двоих без стаканчиков и без закуски. Чудесно, с умением Лии пить, через минут сорок она будет в состоянии только вызвать такси или личного водителя. Второй вариант подходил больше, потому что такси равно журналисты, равно проблемы, которых совсем не хочется навлекать на свою голову.
Мерлиа давно усвоила урок, что нарушать установленные для неё правила — себе дороже. А злить мачеху матушку, появившись на первой полосе какой-нибудь газеты, совсем не стоило. Одно из главных правил — не "светится" на публике.
— Нет, конечно. — девушка откидывается назад, запрокидывает голову и смотрит в ночное небо, на котором практически не видно звезд. — Мне скучно. Нам пришлось уехать так рано из-за какой-то старухи. — Саммерс морщит носик и делает ещё один глоток шампанского.
— Эта "старуха" — твоя мать. И как ты могла сказать такое своей матери? — Лиззи хмурит брови и выхватывает у девушки бутылку, заставляя последнюю удивленно приподнять брови и перевести свой взгляд на подругу. — Неужели ты никогда не хотела её увидеть? Не скучала по ней? Почему ты ведешь себя так, будто тебе безразлично существует она вообще или нет?
— А что ты хочешь от меня услышать? — Мерлиа улыбается, чуть наклонив голову. "Будь лучше стервой, чем слабой." — слова матушки проносятся в голове и девушка чуть расслабляется, пожимает плечами и добавляет насмешливые нотки в следующую фразу. - Слезную историю о травмирующем детстве? — девушка берет бутылку обратно и делает ещё один глоток, выпрямляя ноги, которые затекли от долгого сидения в одной позе. - Её нет. Я единственный ребенок в богатой семье. Я всегда получаю то, что хочу, независимо от того, что это. Будь то пони с приклеенным рогом, чтобы его можно было назвать единорогом и не разочаровать шестилетнюю девчонку, — это был её день рождения, тогда девочка ещё долго отказывалась верить в то, что единорогов на самом деле не существует. Надо отдать должное актерам и нянечкам, фокус с приклеенным рогом удался. — или туфли из ограниченной коллекции, которые стоят дороже, чем квартира. Но у любой сделки есть всегда оплата — я должна хорошо себя вести. У доброго политика и прекрасного дизайнера детской одежды не может быть плохой дочери, — Лиа разводит руки в стороны и улыбка становится ещё шире. - это противоестественно.     
— Действительно, если бы там были репортеры и журналисты, скорее всего ты бы обняла её и едва не расплакалась, "хорошая дочь". — фраза произносится Лиз с некой долей то ли злости то ли отвращения.
Её лицо замыкается всего на секунду, словно до неё ещё доходят слова, сказанные подругой. Улыбка буквально на мгновение кажется не более, чем просто наклейкой, удачно подобранной под симпатичное личико. Но в следующий миг девушка закатывает глаза и поднимается на ноги:
— Люди любят драму. — Мерлиа беззаботно пожимает плечами, протягивая девушке бутылку шампанского - Пойдем, скоро матушка будет меня искать. Не хочу её расстраивать.